Вдохни океан

По негласной договорённости мы больше не поднимаем тему свадьбы и моего отъезда. Оба так сильно стараемся сделать вид, что всё как обычно, что выглядим донельзя фальшиво. Но, опять же, не обсуждаем это. Кир почти не ходит на тренировки, предпочитая проводить вечера в моей компании. Хочется сказать ему, что перед смертью не надышишься, но в этом нет смысла, он не услышит. Придумывает, как отметить день рождения, и разрывается между нежеланием оставлять меня без присмотра и мальчишником. Чем больше я уговариваю, его пойти оторваться с парнями, тем больше он склоняется к вечеринке на яхте всей компанией. Действие от противного.

В наших ночах, раньше таких страстных, появляется какая-то небывалая нежность, словно мы прощаемся друг с другом. Хотя, почему словно? Это так и есть. Выбираю в сети подарок для Кира. Что-то такое, что могло бы поднять ему настроение, но никак не нахожу ничего подходящего. Джахиза пару раз пытается привлечь меня к организации свадьбы, интересуется, что модно и принято у нас. Но, услышав мои ответы, непримиримо отвергает всё — у них так не заведено. Вскоре, поняв, что толку от меня мало, отстаёт. Я радуюсь, потому что планировать свадьбу собственного мужчины — это весьма изощрённое издевательство над собой. Кроме того мысли о свадьбе Кирама неизменно приводят меня к мыслям о собственной несостоявшейся свадьбе и к Алексу. Неожиданно для себя понимаю, что всё к лучшему. Если бы он отказался от меня уже после заветного «Да», это было бы в разы хуже. И, несмотря на свою боль и злость, я всё равно желаю ему счастья, где бы и с кем бы он сейчас не был. Я и Киру желаю только всего самого светлого, он заслуживает, как никто. Прекрасно понимаю, что мой мальчик разрывается между мной и волей отца, не смея нарушить его приказ. Его жизнь и его выбор. А моё собственное счастье где-то далеко, не здесь, его ещё только предстоит найти, уверяю себя.

Двадцать восьмое февраля наступает поразительно быстро. Просыпаюсь в таких знакомых объятьях от нежного поцелуя в шею. Извернувшись, тянусь за подарком, заранее спрятанным под кроватью, в то время как Кир недовольно ворчит и требует вернуть свой «завтрак». Вручаю ему небольшую коробку со словами:

— С днем рождения, Кир. Наконец, мой мальчик стал совсем взрослый. Подумать только, девятнадцать! — не могу отказать себе в удовольствии подразнить его. За что тут же получаю наказание. Кир откидывает коробку в сторону, заводит мои руки вверх над головой и, удерживая запястья, нещадно щекочет меня. Рычит, чтобы не смела обзывать его мелким. На что делаю удивлённые глаза и справедливо замечаю, что назвала его большим. Я извиваюсь, стараясь увернуться от щекотки, мы весело смеёмся и, конечно, как без этого, плавно переходим от детской возни к хорошему утреннему сексу. До подарка добираемся не скоро.

— Что это? — он вертит в руках коробку, не спеша вскрывать упаковку.

— Открой и узнаешь.

Шуршит упаковочная бумага, Кир ощупывает лежащий внутри предмет и выглядит озадаченно:

— Серьёзно? — спрашивает в недоумении. — Зачем мне это?

И мне приходится детально объяснять такому милому и в чём-то на удивление наивному мальчику, для чего взрослые дяди и тети используют в спальне наручники.

— Это лучший подарок в моей жизни, — шепчет хрипло, когда я, пользуясь неограниченной властью над его телом, спускаюсь всё ниже со своими поцелуями. Я впервые за всё время, проведённое вместе, позволяю себе целовать его так, как мне давно хочется. Сама ужасно завожусь от того, что делаю, и когда он с глухим стоном изливается мне в рот, сама достигаю кульминации, помогая себе рукой.

Как только получает свободу, Кир прижимает меня к себе, изловив. Я лежу на его груди, пойманная врасплох такими сильными руками, размышляя, как до изнеможения мне будет всего этого не хватать. Уже скоро. Не подозревая, что творится в моей голове, он находит мои губы, целует нежно.

— Спасибо, — шепчет с улыбкой. Потом выражение его лица меняется, искажается болью. — Я не смогу отпустить тебя, Мари.

Я порываюсь встать, уйти, но это невозможно, когда Кир не в настроении расцепить руки. Наоборот, перекатывается так, чтобы оказаться сверху, чтобы вырваться было без шансов.

— Я не смогу без тебя. Твоё место рядом со мной, — продолжает настойчиво.

Всё что мне остаётся, только горько шутить:

— Я могу выбрать, с какой стороны кровати будет моё место, или у твоей жены приоритетное право?

— Справа, слева, подо мной и на мне. Все места твои, только твои, солнце.

У меня нет ни сил, ни желания спорить, я просто целую его, чтобы завершить этот нелепый и ненужный нам обоим разговор. С днём рождения, мой, пока ещё мой, мальчик.

После такого насыщенного утра нам, ожидаемо, приходится спешить. Мы снова опаздываем. Еду на предельно допустимой скорости и мы едва успеваем добраться до пристани раньше гостей. «Линия» уже готова отправляться в путь, погода сегодня благоприятствует, и вечер начинается весьма удачно.