Вдоль берега Стикса

— Что ж в этом хорошего, образина ты корявая? — возмутился лысый и почти беззубый старик с охотничьим луком в руках.

— Ваши враги живут в огненном пекле, — не обиделся Азраил. — К свету пламени привычны, а вот в темноте черти ни черта не видят, уж простите за каламбур.

— А вторая новость? — напомнили от баррикады.

— Вторая плохая. Город горит со всех концов, а огонь, как вы знаете, всегда ползёт вверх. Несмотря на ночь, светло на нашем холмике станет очень скоро. Так что постарайтесь нарубить этих ублюдков как можно больше, покуда силы тьмы на нашей стороне!

Тут он обернулся и, оскалив клыки, уставился прямо на Альку.

— Что ж замолчал, певун? Ты так знатно пищал, что у козлов от этой музыки прямо челюсти сводило! Любо-дорого кромсать! Так что ты уж давай, задай жару! Спой нам еще, да пободрее! Чтобы всех проняло!

Он с вызовом посмотрел на окна запертого изнутри собора и перешел на трубный бас, слышимый, наверное, даже на том берегу реки:

— Спой нам так, певун, чтобы даже у трусливых кур открылись глаза и осыпались перья. Чтоб глухие услышали, земля дрогнула, а небеса разверзлись! И чтобы нам, живым, подыхать было веселее!

Алька смотрел в это злое, перекошенное яростью и боевым угаром лицо, и руки сами подняли скрипку к плечу. Он вспомнил ритм, с которым Азраил танцевал свой убийственный танец. Скрипка взвизгнула, отсчитав первый такт.

Раз, раз,
Раз — два — три.
Многим из нас не дожить до зари.
Раз, раз,
Новый приказ,
Новая слава и смерть ждет нас.
Шаг, шаг,
Дробь сапогов,
Кованных лат — последних оков.
Шаг, шаг,
Выше флаг!
Руку на гарду, пальцы в кулак!
Так, так,
Пусть видит враг:
Умный сбежит, а умрёт дурак.
Вот, вот,
В последний поход,
Как судный глас буцинатор ревёт.
Вот, вот
За взводом взвод
Мы поднимаемся
На
Эшафот.

* * *

Ливень заливал долину.

Прибивал к земле молодую тонкую траву, смывал пыль с камней и копоть с кирпича. Дымы пожарищ сдулись, словно у них в основании закрутили вентиль. Тугие струи хлестали по руинам славного города, по немногим уцелевшим крышам, по потным спинам, грязным лицам, поднятым к тёмному, неприветливому грозовому небу.

— Люблю дождь, — сказал ангел. — Он очищает и несёт начало новой жизни.

— Ненавижу. Слякоть. Но приди он немного раньше, сохранил бы жизни паре сотен неплохих людей, — пробурчал в ответ дьявол и вдруг пристально взглянул на собеседника. — Так же, как и ты!

Алька их препирательств почти не слушал. Он поминутно вытирал воду с лица и всё смотрел туда, за ограду. На площадь, по-прежнему усеянную телами захватчиков и защитников. Рассветная серость и потоки воды скрыли детали, но воображение гротескно дорисовывало в мозгу этот инфернальный, кровавый пейзаж, что на всю оставшуюся жизнь впечатается теперь в память.

— Что поделать, он пошёл в своё время, — развел руками ангел. — Так уж сложилось. Никто не может влиять на природу по своему желанию.

— Серьёзно? — Азраил закашлялся. — Ты и сейчас считаешь всё случившееся случайностью? Будешь утверждать, что этот дождь не смывает улики, а просто орошает землю?

— Это опять в тебе говорит твоя дьявольская суть. Ты во всем видишь зло, черную волю и заговор. Но иногда дождь — это просто дождь.

— Да уж, не зря люди придумали поговорку про божью росу. Расскажешь про "просто дождь" своим братьям, когда ментальный эфир восстановится. Подозреваю, что случится это очень скоро, как только тучи уйдут. И все о-о-о-очень удивятся тому, что ты жив.

— Ну конечно. В такой-то бойне. Я бы тоже удивился, восславил Бога за избавление собрата. И кстати, молил бы за твоё прощение и приглашение в золотую ладью. Ты дрался за этот город храбро и искренне, как истинный воин Света!

— Я дрался не за город, а за свою шкуру. И за возможность спокойно пройти дальше, не отбиваясь на каждом перекрёстке от крестьянина с вилами, монаха с глефой или вашего брата с пламенным жалом.

— Но всё же ты дрался.

— Я дрался, ты молился. Каждый делал то, на что учился. Правда, ты по-прежнему слеп, а ведь я-то было решил, будто до тебя дошло, что происходит. Этот фокус с трубой, от которой чертей швыряло чуть ли не на небеса — запомни его, наверняка еще пригодится. Он помог тебе справиться с заданием.

— Он? — улыбнулся ангел. — Какой же ты глупый. Не он, а ты. Это ты спас город. Стал рукой и орудием божьим, о котором мы молили до последней минуты. Мы просили — и Он ниспослал тебя.

Азраил резво вскочил с расколотой могильной плиты, потрясая кулаками. Алька подумал, что он сейчас мог бы рвать волосы из головы, но к счастью, у дьяволов не растут волосы.

— Слушай, ты, белый! Кстати… Зовут тебя всё-таки как?