Вдова

Когда доходило дело до написания материала – по сути, до настоящей ее жизни, – Кейт целиком погружалась в это занятие, не тратя время на какие-то предварительные разработки. Некоторые ее коллеги подолгу сидели с рабочими блокнотами, отмечая звездочками цитаты, подчеркивая особо важные моменты. Некоторые даже нумеровали абзацы, словно боясь, что часть заметок вдруг куда-то испарится или что, начав писать, они тем самым разрушат какое-то хитрое заклинание. Другие журналисты – истинные таланты, к которым Кейт причисляла и себя, – за чашкой кофе или же за пивом от начала до конца создавали статью в голове, чтобы потом единым текучим потоком излить ее на странице. Она делала и то, и другое понемногу, в зависимости от ситуации вокруг. Что-то Кейт сразу после интервью набрасывала в уме, а потом, перед компьютером, уже с головой уходила в материал – облекала этот поток в слова, постоянно что-то подправляла и перефразировала.

И ведь вот что забавно: хотя все они без исключения работали на компьютерах, журналисты ее поколения, судя по их высказываниям, по-прежнему переводили массу макулатуры и все так же передавали свои творения из загаженных телефонных будок бесстрастным «копитейкерам»[36]. Она пришла в мир прессы уже в самом конце эпохи Флит-стрит[37], но сразу успела полюбить этот непростой, полный острых граней мир журналистики. Новостной отдел тогда аж трещал и гудел от трудившихся в поте лица газетчиков и газетчиц. Нынешний ее отдел, имевший теперь открытую, облагороженную дизайнерами планировку, заметно попритих. Теперь он казался уже скорее каким-то страховым офисом, нежели редакцией национальной газеты, и под воздействием этой тишины и скандальное поведение, и вся колоритность отдельных редакционных деятелей быстро потускнели. Теперь это был самый обычный, унылый, серый мир.

Ей следовало бы отзвониться редактору новостей, но Кейт пока что не хотелось слышать его мнение насчет интервью. Терри имел обыкновение вмешиваться в написание статьи, указывая ей, что и как надо писать, притом что знал от силы пару фраз из интервью. После чего он шагал в кабинет главного редактора и сообщал, что нашел сенсацию. Это и была его награда – редко, впрочем, оплачиваемая – за все то дерьмо, что ему вечно приходилось принимать на себя. Кейт это понимала, но сейчас ей хотелось самой насладиться моментом. У нее ведь имелось признание Джин насчет Глена и Беллы! Конечно, это не было в полном смысле признанием – но все-таки Джин сказала, что считает: именно Глен украл ребенка. Этого вполне достаточно. Первые признания вдовы. Кейт принялась быстро печатать.

Время от времени она отрывалась от текста, поднимая глаза, чтобы переосмыслить какую-то фразу, – и в огромном зеркале над столом видела женское лицо. Причем лицо это казалось незнакомым – очень серьезным, сосредоточенным на чем-то отдаленном и даже, пожалуй, более молодым. Там Кейт вовсе не смотрелась ни чьей-то женой, ни матерью. Из зеркала на нее глядела лишь журналистка.

Только она дописала раздел с высказываниями убийцы, как зазвонил телефон, и Кейт сразу сняла трубку.

– Привет, Терри. Только вот покончили с интервью. Она выдала нам просто изумительную строчку!

Через пятнадцать минут Терри позвонил опять. В газете для этого материала расчистили аж три полосы, не считая передовицы, планируя еще и на второй день продолжить публикацию. Все, что требовалось сейчас от Кейт, – это закончить текст.

– Надо две с половиной тысячи слов на внутренние полосы, Кейт. А подноготную их брака и все такое прочее оставим на второй день. Главное – дать хорошего разгону для передовицы. О’кей?

Серьезная женщина в зеркале задумчиво покивала.

Ей вдруг стало любопытно: а чем занимается сейчас Джин Тейлор в соседнем номере, пока она тут пишет про нее статью?

«Ну и странную же работенку я себе выбрала», – сказала она себе, принимаясь за настоящую операцию на теле будущей статьи – вырезая нужные цитаты насчет семейной жизни Тейлоров и отправляя их в файл последующей публикации.

Несмотря на весьма расхожее мнение, обычные мужчины и женщины, в чьей жизни случилась какая-то трагедия или развернулась некая драма, после общения с журналисткой Кейт Уотерс оставались очень благодарны за все ее внимание к ним и за те статьи, что она написала. И знаменитости, и скандально известные личности, и прочие критики любят восклицать, как же всем ненавистна пресса – поскольку лично им есть за что ненавидеть газетчиков, – однако очень многие люди, у которых Кейт брала интервью, после этого годами поддерживали с ней связь. Она становилась частью их существования, частью того события, что для большинства из этих людей все переменило в жизни.