Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму

Ты даешь ему деньги, одежду, еду и вооружение, но не можешь вести его в бой. Лаосский солдат может и будет сражаться. Любой солдат любой армии будет сражаться, если подать ему верный пример. Лаосский солдат погибнет, если показать ему, как погибать. Мы ведем удобную войну, где силы соотносятся в пропорции восемь к пяти. Хорошо выспавшись в прохладной спальне в постели с женой, ты пьешь утренний кофе, завтракаешь на свой вкус, немного читаешь, садишься в “Лендровер” и едешь на аэродром. Одетый в камуфляжную рубашку, ботинки для джунглей, может, даже в старую панаму, оставшуюся со вьетнамских дней, ты проверяешь свой портер или вертушку и отправляешься на войну, если командование признает, что это не слишком опасно. Днем играешь свою роль по полной. Кое-кто хитрит и летает туда, куда не положено, туда, где нас могут подстрелить. Впрочем, обычно с нами как минимум батальон солдат, а лаосские комбаты погибают редко. Большую часть дня ты проводишь с комбатом. Около четырех часов вызываешь портер или вертушку, чтобы тебя забрали оттуда, где ты находишься, и вернули домой, где тебя ждет целая серия ненужных совещаний. А потом, увы, снова домой, где жена или кухарка уже приготовила еду, где есть холодное пиво, хорошая книга или возможность заглянуть в какой-нибудь бар.

Когда наши войска терпят поражение, мы гадаем, что пошло не так. Но не так идет весь проект. Мы ведем “своеобразную войну”, но не настоящую, если смотреть с нашей позиции. С точки зрения Макиавелли, мы преуспеваем. Мы сталкиваем две группы людей друг с другом, лишь вкладывая деньги и давая “советы”. Мы ничего пока не добились, кроме критики дома и за рубежом, но ответить нам нечего. Мы прекрасно научились буксовать: эксперты называют это “затяжной войной”. Мы знаем, как придумать новый термин, когда показываем неудовлетворительный результат.

Насколько я понимаю, наша задача здесь заключается или заключалась — это каждый день меняется — в том, чтобы не позволять ВНА осуществлять снабжение Южного Вьетнама, тем самым повышая наши шансы одержать победу в войне. Но войну на юге мы уже проиграли. Зачем мы здесь теперь? Чтобы спасти лаосское королевское правительство от захвата силами ВНА и создать буфер для Таиланда и остальной Юго-Восточной Азии. Мы внимательно следим за происходящим в Лаосе и не хотим признавать, что мы снова потерпели поражение. Может, мы ищем способ изящно выйти из войны? Кажется, мы хотим изящно выйти из многих ситуаций. Если мы готовы вывести войска, то мы платим за это большую цену. Если же мы здесь, чтобы победить или хотя бы улучшить свое положение, нам нужно искать новые пути и новых людей. В последнее время я слышал от командования лишь одно: мы здесь так давно, что заварившие всю эту кашу люди успели высоко продвинуться по бюрократической лестнице и не могут признать, что все пошло коту под хвост, потому что они изначально обрекли всю операцию на провал. Остается лишь спрашивать у тех, кто сейчас находится здесь: “Что ты делаешь не так? У нас никогда не было никаких проблем”. У нас кругом одни проблемы, потому что у них проблем не было. Сейчас я уверен лишь в одном: мы уйдем, а лаосцы останутся.

Однажды ночью, когда мы крепко спали в нашей спальне, дом содрогнулся от жутких взрывов. Из щелей между потолочными досками нам в лицо полетела пыль. Было три часа ночи. Перепугавшись, мы вскочили с кровати и натянули приготовленную на случай быстрой эвакуации одежду, включая длинные брюки и тяжелые ботинки. Электричество вырубилось, и без кондиционера комната стала стремительно нагреваться. Мы вышли на балкон, где дул легкий ветерок.

27 марта 1972 года

Я решил, что на нас наступают, и задумался, почему противник стреляет в непосредственной близости от нашего дома, когда в Паксе есть множество гораздо более привлекательных и важных целей. За первым взрывом последовали другие, но теперь они звучали дальше. Обстреливают аэропорт, подумал я. Видимо, стреляют по самолетам и оружейному складу на аэродроме. По оперативному каналу сообщили, что это действительно оружейный склад на 8-м километре. Электричество в Паксе пропало, поскольку идущие от дамбы в город линии электропередачи проходили рядом с оружейным складом и, видимо, оборвались при взрывах. Решив, что подрыв устроили саперы, мы прямо в одежде сели ждать. Чтобы не совершать поспешных действий, мы вынесли радио на балкон второго этажа, где дул приятный ветерок. Ночь была жаркой. Нам открывался прекрасный вид на фейерверки. Взрывы, метеоры и вспышки мелькали перед нами в удивительном огненном шоу, но нам было тревожно. Когда подсчитали потери, цифра составила около 5 000 000 долларов. Недешевое представление. По итогам расследования был сделан вывод, что оружейный склад пострадал по недосмотру часовых, не обративших внимания на фейерверки, которые запускали жители соседней деревни, где проходил праздник.