Вдова живого мужа

- Номер четыреста третий!.. Макс, проводи фрау! - скомандовал невысокому худощавому юноше, который, угодливо согнувшись, проводил Катерину до лифта, а потом и до самого номера. Она осторожно постучала в нужную дверь.

- Антрэ! (Войдите (франц.)) - крикнули изнутри.

Николай Николаевич Астахов в темном бархатном халате, надетом на пижаму, сидел за письменным столом, работая с какими-то записями. В номере царил полумрак, и только его стол освещала яркая настольная лампа. Увидев Катерину, он вскочил, с грохотом отбросив стул.

- Это вы?! Боже мой, я в неглиже!.. - он метнулся было к двери в соседнюю комнату, но вернулся, сконфуженно улыбаясь. - Присаживайтесь, позвольте, я за вами поухаживаю.

Он помог раздеться Катерине, которая от волнения все медлила - её смущала некоторая двусмысленность визита, особенно в такое позднее время. Она намеренно не стала переодеваться, даже пресловутый крестик на шее оставила, и по тому, как хозяин номера упорно старался на него не глядеть, убедилась в верности своей догадки.

- Я очень рад, что вы пришли, - сказал он просто и поцеловал руку. Прошу разрешения ненадолго покинуть вас!

Не сводя с неё взгляда, Астахов попятился в соседнюю комнату и через минуту вышел уже в вечернем костюме.

- Барышня, будьте добры, ресторан! - сказал он в телефонную трубку и спросил Катерину: - Шампанское?

Она как-то отчаянно кивнула.

- Пожалуйста, шампанское в четыреста третий номер! - продолжал говорить он по телефону. - Самое лучшее! Легкую закуску.

И заметив протестующий взгляд Катерины, которым она хотела прервать его, пояснил:

- Нам ведь надо поговорить, верно? Не волнуйтесь, я не стану превратно истолковывать ваш приход... Простите, я так был ошеломлен вашей красотой...

При этих словах Катерина мысленно поправила его: "Вовсе не красотой!"

- ...вашей красотой, что запомнил только имя... Перефразируя Пушкина, я мог бы сказать о себе: рассеянность - его подруга от самых колыбельных дней!

- Не возражаю против одного имени, - улыбнулась Катерина. - А я вот ваше имя-отчество запомнила, Николай Николаевич!

- Эн в квадрате, - посмеялся он.

В номер постучали, молодой официант вкатил перед собой тележку с напитками и закусками. Ловко накрыв стол, он поклонился и бесшумно закрыл за собой дверь. Ресторан постарался на совесть! Стол даже с одной закуской выглядел великолепно: шампанское в ведерке со льдом и белоснежной салфеткой, от которого кругами расходились тарелки и вазы с нарезанными лимонами, апельсинами, мандаринами, какими-то заморскими фруктами, которым Катерина не знала названия, блюдо со всевозможными пирожными - ими можно было накормить целую женскую гимназию! Официант открыл шампанское, и в бокалах на свету оно искрилось и лопалось пузырьками.

Астахов поднял бокал.

- Я хочу выпить за знакомство. За настоящее. Вы мне, Катя, расскажете, кто вы, а я вам расскажу, кто я...

Катерина пригубила шампанское.

- Думаю, я знаю, кто вы... Дядя Ольги Литовской.

И испугалась сама, как он опять побледнел и предательски дрогнувшая рука плеснула вино на скатерть. Правда, он тут же справился с собой и спросил почти бесстрастно:

- Скажите только одно: она жива?

- Жива, - вздохнула Катерина.

- Почему вы вздыхаете? С нею что-нибудь случилось? - чувствовалось, что Астахов еле сдерживает себя, чтобы не засыпать её вопросами.

- Мы не виделись пять лет, потому я до последнего дня ничего об Ольге не знала... Кстати, теперь она не Ольга!

- Как? - глупо спросил он. - Почему вдруг племяннице понадобилось менять вполне обычное имя?

- Когда мы с нею познакомились, Оля уже жила по чужому паспорту. Тогда она была Наталья Сергеевна Соловьева.

Николай Николаевич не замечал, что он шевелит губами, повторяя за Катериной непривычное имя.

- Мы разыскивали её. К сожалению, это удалось лишь перед самым моим отъездом в Берлин, потому я и не знаю подробностей... Знаете, Николай Николаевич, я как будто предчувствовала нашу встречу! Этот крестик - я же знаю, что он фамильный, астаховский - я никогда прежде не надевала, а тут... И когда вы на него смотрели, я все поняла...

Она так разволновалась, что на какой-то момент потеряла способность связно излагать свои мысли.

- Катюша, что вы, успокойтесь, - он взял её руку в свою и крепко сжал. - Выпейте шампанского.

И заставил её выпить почти полбокала. Вино и впрямь подействовала на неё успокаивающе, будто его пузырьки разжижили кровь, заставили бежать быстрее. Катерина откинулась на спинку стула и, заметив, что её рука до сих пор в его руке, улыбнулась. Астахов улыбнулся в ответ, но не дернулся, а задержал свою руку, как бы убеждаясь, что она полностью пришла в себя.

- Вот и славно! - он поцеловал её пальцы и, слегка отодвинувшись, попросил: - Теперь расскажите, как вы познакомились с Олей.

Катерина поняла, что он переводит разговор на другую тему намеренно; его глаза за стеклами очков смотрели на неё одновременно с интересом и с беспокойством, и оттого, что Николай Николаевич так беспокоился о ней, Катерине вдруг захотелось рассказать ему все о себе: не приукрашивая и ничего не скрывая...