Вдова живого мужа

Сегодня все будто сговорились так или иначе напоминать Катерине о её жизненной неприятности. Вызвали в бухгалтерию, где дотошно - в который раз! - записали все данные о её муже: где работает, год рождения, родственники... Кстати, он всегда писал, что родственников у него нет, а однажды, напившись, вдруг обмолвился о матери и сестре, живущих в Севастополе. Протрезвев, он так и не признался в том, что они существуют, а в свое оправдание пробормотал что-то вроде того, что выдает желаемое за действительное. Неужели он добровольно отказался от своих родных? Неужели она так плохо знала своего мужа? И почему сама так мало интересовалась его прошлым? Боялась услышать что-нибудь неприятное? В бухгалтерии она все же сказала по-прежнему: сирота.

В наркоматовских коридорах ей встретился Георгий Васильевич, который не мог простить, что она его отвергла, и прежде не заговаривал. Теперь же он вдруг поинтересовался, как идут дела у её мужа. Ходят слухи, что он прямо-таки взлетает по служебной лестнице. Катерина в знак согласия покивала.

И дома, когда в девять часов вечера раздался стук в дверь, она не удивилась. Посмеялась про себя: наверное, к Дмитрию кто-нибудь из его сослуживцев.

У дверей действительно стоял военный в форме лейтенанта ОГПУ.

- Катерина Остаповна Гапоненко, - не то спросил, не то подтвердил он. - Вам придется проехать со мной.

- Что взять с собой? - растерянно спросила она. Лейтенант удивленно воззрился на нее, а потом в его взгляде мелькнуло понимание.

- Ничего не надо брать.

- Евдокия Петровна, - обернулась Катерина к домработнице, которая собралась было уже уходить. - Мне придется уйти.

- Ради Бога, голубушка, - тотчас отозвалась она. - Я побуду с детьми столько, сколько нужно.

- Это ведь ненадолго? - Катерина вгляделась в равнодушные, неподвижные глаза лейтенанта.

- Ненадолго, - кивнул он.

Она спускалась по лестнице и думала: "Вот оно, то, чего боялся отец. В чем-то Дмитрий провинился. Сделал что-то нехорошее!" О себе она не думала: перед советской властью совесть Катерины была чиста.

Во дворе их ждал закрытый черный автомобиль, к которому лейтенант и отправился, чтобы предупредительно открыть перед нею дверцу. Он будто хотел показать, что если "огэпэушникам" и чужды человеческие чувства, то с культурным обхождением они знакомы.

- Когда вы в последний раз видели своего мужа? - спросил её лейтенант, как только машина тронулась с места.

"Что значит - в последний раз? Или это такая форма допроса?" лихорадочно застучало у неё в голове.

- Ночью... он ушел... Наверное, были дела, - осторожно подбирая слова, проговорила Катерина.

Лейтенант кивнул.

- Я тоже так думаю. Последние дела, что он вел, были связаны с чрезвычайно опасными врагами. Извините, Катерина Остаповна, но как жену военного я должен призвать вас к мужеству. Сейчас вам предстоит неприятная процедура - опознание трупа.

- Трупа? Какого трупа? - вздрогнула она.

- Трупа вашего мужа, его убили двумя выстрелами: в голову и в сердце, - у лейтенанта была своя методика сообщения печальных новостей родственникам убитых: он считал, что если плохое сообщать человеку не спеша, то это лишь продлит его мучения, в то время как неприятность, принятая и переваренная сразу, косит лишь слабаков - мужественные люди быстрее приспосабливаются к обстоятельствам; в том, что жена майора должна быть мужественной, он не сомневался. - Меня настораживает лишь то, что пули - винтовочные. На засаду он нарвался, что ли? Я бы вас не беспокоил личность погибшего не представляет сомнений: мундир, документы - все было при нем. Но таков порядок. Вам надо подписать протокол опознания.

Катерина слушала бесстрастную речь лейтенанта и никак не могла вынырнуть из этого душного, обволакивающего её кошмара - она вспомнила о страхе Дмитрия перед маленькими, душными помещениями; теперь ей и самой захотелось выпрыгнуть на ходу из машины - она вдруг стала задыхаться в этой тесной душной коробке на колесах.

- А когда это случилось? - чтобы хоть как-то стряхнуть с себя этот кошмар, хрипло спросила она.

- Скорей всего, ночью, как вы и говорите, - охотно стал рассказывать он, будто речь шла не о её муже, а о каком-то примере из учебника по криминалистике, - хотя наш врач и патологоанатом сильно расходятся во мнении о времени смерти...

Оказалось, что ему все же присущи какие-то чувства, хотя бы и профессионального интереса.

- Так мы едем сейчас...

- В морг, - отозвался он.

Катерина дрожала. Она отодвинулась к самой дверце, чтобы лейтенант этого не заметил, и только ждала, когда закончится страшная езда.

Морг оказался вросшей в землю бревенчатой избушкой, из которой, только они открыли дверь, пахнуло резким запахом формалина и приторным, сладковатым - разложения.

- Где у вас убитый майор? - строго спросил лейтенант одетого в грязный халат санитара.

- Дык где ж ему быть? В леднике, - отозвался тот.

- Эта дверь, что ли? - спросил лейтенант, берясь за ручку, и бросил Катерине: - Сначала я посмотрю.

Через некоторое время она услышала его грозный голос: