«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

В этой связи уместно упомянуть о судебных документах, которые, как уже говорилось выше, составлялись, как правило, на местах, в суде первой инстанции, а в Москве в них только вносился приговор великокняжеского судьи (боярина, казначея или дворецкого) и ставилась его печать и подпись дьяка[1368].

Наглядным примером «разгрузки» центрального аппарата от части управленческих функций и связанной с ними канцелярской работы может служить деятельность великокняжеских писцов, подолгу находившихся в тех или иных уездах страны и занимавшихся не только описанием земель, но и осуществлявших судебные функции, а также выдававших различные документы. Сохранился целый ряд данных, оброчных, льготных и иных грамот, выданных «по слову» великого князя белозерскими, владимирскими, вологодскими, костромскими, новгородскими, рязанскими писцами (см.: Прил. I, № 57, 68, 80, 182, 250, 253, 271, 272, 310).

Наконец, нужно сказать об особых канцелярских приемах, позволявших экономить время, силы и бумагу. Так, при подтверждении грамот от имени нового государя, вступившего на престол, вместо выдачи грамотчику нового документа (как это было принято, например, в соседнем Великом княжестве Литовском) дьяком просто делалась подтвердительная надпись на обороте старой грамоты.

Впрочем, канцелярские пометы на грамотах содержат настолько важный и информативный материал по истории внутреннего управления изучаемой эпохи, что вполне заслуживают отдельного и подробного рассмотрения.

3. Механизм принятия решений: канцелярские пометы на грамотах

Источники XVI в. очень скупо освещают повседневную административно-распорядительную деятельность властей: требуются большие усилия для того, чтобы понять, каков был механизм принятия решений, кто конкретно руководил теми или иными правительственными мероприятиями[1369]. Важную информацию для поиска ответа на эти вопросы содержат канцелярские пометы на великокняжеских грамотах, сделанные в момент составления соответствующего документа[1370]. Еще в 1958 г. С. М. Каштанов включил в составленный им «Хронологический перечень иммунитетных грамот XVI в.» сведения о десятках помет, содержавших указания на имя должностного лица, приказавшего выдать тот или иной документ[1371]. Однако до сих пор эти сведения не были подвергнуты систематическому изучению. Несколько больше внимания уделили историки подтвердительным записям на обороте грамот: в частности, Н. Е. Носов использовал тексты подтверждений на грамотах Троице-Сергиева монастыря для исследования майской ревизии тарханов 1551 г.[1372]

В этом параграфе мы проанализируем пометы на жалованных и указных грамотах 1534–1548 гг. с точки зрения информации, которую они могут дать о процедуре принятия решений и о лицах, в чьих руках находились распорядительные функции. Объектом изучения станут два вида помет: во-первых, немногочисленные пометы на лицевой стороне грамот и, во-вторых, часто встречающиеся надписи на обороте о том, кто приказал выдать данный документ.

Пометы на лицевой стороне грамот делались обычно на нижнем поле, у места прикрепления печати. Здесь, в частности, делались отметки о взятии печатных пошлин. Так, на уставной грамоте крестьянам волости Высокое Коломенского уезда от 26 января 1536 г. возле печати помечено: «Взато два рубля»[1373]. А на жалованной великокняжеской грамоте протопопу Вознесенского собора г. Балахны Федору, выданной 29 июня 1541 г., у места прикрепления шнура для печати сделана помета: «Пол-30 ал(тын)», т. е. 25 алтын — размер печатной пошлины[1374].

Пометы могли делаться также для памяти: так, на жалованной тарханно-проезжей грамоте, выданной игумену Троице-Сергиева монастыря Иоасафу 9 февраля 1534 г., на нижнем поле слева, возле печати, можно прочитать сделанную мелкими буквами надпись: «подпись диака Офонасья Курицына подписати»[1375]. Эта помета характеризует технический процесс выдачи грамот. Дело в том, что в указанный день, 9 февраля 1534 г., дьяк Афанасий Курицын подписал на имя нового государя, Ивана IV, 69 грамот, ранее полученных Троицким монастырем[1376]; кроме того, тем же числом датированы 17 новых грамот, пожалованных этой обители[1377]. На вновь выдаваемых грамотах (в отличие от текста подтверждений) имя дьяка обычно не ставилось, однако приведенная выше помета красноречиво свидетельствует о том, что и старые, и новые грамоты Троицкого монастыря прошли через руки дьяка Афанасия Курицына. Едва ли, однако, весь объем этой канцелярской работы (в общей сложности получается 86 грамот!) был проделан в один день. Вероятно, приготовленные подьячими тексты грамот ждали очереди, пока дьяк их подпишет: так и появилась «для памяти» интересующая нас помета.