Вдребезги

– Ну так у меня же работа, – пояснил Майкл. – Я был на съёмках. Иногда возвращаюсь поздно, это ж не офис с восьми до пяти.

– Мои приятели в курсе, что, если ты возвращаешься со съёмок уставший, им пора прощаться, – сказал Джеймс.

– А чего сразу прощаться! Сидите себе, мне не жалко. Что я, безрукий, не могу сосиску сварить?..

– Мы не виделись целый день, – внятно сказал Джеймс. – Я соскучился. Я хочу тебя расспросить, чем ты занимался. Посидеть с тобой, пока ты ужинаешь. Выпить с тобой чаю.

– Не, сначала я в душ, – сказал Майкл. – И переодеться. А то ты такой чистенький и красивый, что хочется трахнуть прям с порога.

– И кто же тебе мешает?.. – спросил Джеймс, приподняв бровь.

– Так ты с приятелями сидишь.

– А они уже ушли. Ты ведь мне звонишь, когда едешь домой.

– Ты аккуратнее, я ж правда могу прям у стены выебать. Я о тебе весь день думал – как войду в дверь, возьму за ворот и зажму в угол. У меня крыша едет, когда от тебя так пахнет. Когда ты такой ровненький, гладкий, причёсанный.

– А ты лохматый, и от тебя разит бензином и потом.

– А у тебя ещё свежие засосы не сошли. Из-под ворота выглядывают.

– Тебе тоже шею гримировать придётся, не волнуйся.

– Да кому моя шея нужна, у меня крупных планов нет.

– А вот и есть! Твой фильм – биография Майкла Хейлвуда, и ты в главной роли.

Майкл вздрогнул всем телом. По спине пробежала дрожь, лицо Джеймса расплылось на мгновение. Даже волоски на руках встали дыбом.

– Да ладно, – сипло сказал Майкл. – Гонишь.

Ещё секунда – и увидел бы светлый просторный дом, и вешалку у порога, и каменную плитку на полу, и в зеркале на стене они отразились бы оба – выросшие, взрослые, вместе. Только у него в зеркале почему-то костюм, а не привычная экипировка, а Джеймс в простой футболке и светлых джинсах, и волосы короче, и щетина, и складка у рта…

– Ты же этого хочешь, – прошептал Джеймс.

– Хочу… – хрипло сказал Майкл. Кашлянул, шмыгнул носом. – Хочу, чтобы ты был рядом. Хочу, чтобы… – Он вдохнул через рот, закрыл глаза, отгоняя подступившую панику. Та привычно лезла прямо сквозь рёбра, завязывалась внутри холодным тяжёлым комом. Он схватил Джеймса за пояс, чтобы услышать его дыхание, притянуть к себе и осознать, что он не выдумка.

– Хочу видеть тебя каждое утро, – сбивчиво пробормотал Майкл. – Чтобы просыпаться, а ты всё ещё здесь. Слышать, как ты умываешься, зубы чистишь. Чтобы в моих футболках спал. Или целый шкаф с твоими пижамами. Кучу твоих книжек везде. Забрали бы Бобби. Я умею кофе варить. Я бы… Я же от тебя не отстану, – Майкл поднял голову, всмотрелся в лицо.

Джеймс глядел на него серьёзно и радостно.

– Нет, ты понимаешь?.. – спросил Майкл. – Тебе хана. Я тебя заберу и у мамы с папой, и у чёрта лысого. И плевать на всё. Не пущу. Увезу… хоть в Америку.

– По рукам, – легко сказал Джеймс. – Я поеду.

Далеко на горизонте сверкнула вспышка – одна, другая. Облака подсветились красным золотом.

– А вот теперь полночь, – сказал Джеймс, оглянувшись на фейерверк.

Майкл подхватил из сугроба бутылку, содрал фольгу и большим пальцем отжал пробку. Джеймс подставил пластиковые стаканчики.

– Давай, кудряшка, – Майкл разлил шампанское. – Чтоб мы через десять лет опять встречали Новый год вместе.

– И чтобы ты стал знаменитостью, – добавил Джеймс.

– И чтоб твои предки угомонились. И чтоб тебя дальше пёрло от твоей истории.

– И чтобы ты всю жизнь любил меня одного.

Майкл усмехнулся и хрустнул стаканчиком, смяв пластиковый бок.

– Согласен, – сказал он.

28

Джеймс сонно вздохнул и перекинул руку Майклу через живот, уткнулся носом в отросшие лохмы на затылке. Майкл лежал на боку, пальцем катал по полу остывший уголёк из камина, глядя, как на крашеных досках остаются чёрные следы. Он проснулся без мыслей и ожиданий, с головой пустой и гулкой, как чайник, из которого вылакали всю воду. Под тяжёлым одеялом было жарко, он пошевелился, высунул наружу голое колено.

Джеймс хрипло пробормотал – «Майкл», цепко прижал поперёк живота. Тот бездумно подался спиной назад, к горячему сонному телу. Джеймс ткнулся утренним стояком в поясницу, вздохнул. Выдох скользнул от шеи вниз по позвоночнику тёплыми мурашками, как пальцами, пересчитав все позвонки под футболкой и растворившись где-то под копчиком. Джеймс шевельнулся, сунулся твёрдым лбом под затылок, с глухим стоном притёрся бёдрами. Резинка его пижамных штанов сползла ниже, Майкл спиной почувствовал, как чуть влажная головка горячо и упруго прижалась к коже, там, где футболка задралась наверх.

Это что за намёки?..

Майкл раздавил уголёк в пальцах, прислушался. Джеймс тихо дышал ему прямо в затылок, прижимался к спине и не двигался. Не проснулся ещё. Просто вынырнул из дремоты ненадолго.