Вдребезги

Эмма поставила перед ним тарелку. Майкл покрутил ложку в пальцах, пуская солнечные зайчики на стену.

– Они говорят, Зарина тоже станет шлюхой и никто на ней не женится.

– Они дурачки и не понимают, о чём говорят. Не повторяй за ними.

– А как люди решают, на ком хотят жениться? – задумчиво спросил Майкл, подперев голову кулаком.

– Когда кто-то тебе очень сильно нравится, ты хочешь всё время быть с ним. Завести с ним семью, прожить вместе всю жизнь до старости. Вот как мы с твоим папой.

Эмма достала чай из шкафчика, бросила щепотку в чайник.

– Понятно, – серьёзно сказал Майкл. – Тогда я женюсь на Эване. И буду жить с ним до старости.

Эмма вздрогнула, выронила пачку. Чай рассыпался по полу, но она словно не заметила.

– Так нельзя, Майкл, – странным голосом сказала она, будто собиралась заплакать. – Мальчики не могут жить с мальчиками.

– Почему?.. – по инерции спросил Майкл.

На самом деле ему было неинтересно, почему кто-то думает, что он не может жить с Эваном. Ещё как может. Пусть только кто-то попробует запретить. У них будет целый огромный дом на большом-большом острове. В море. Нет, в океане. А вокруг острова будет плавать сторожевой кит. Ручной. И будет петь свои песни, так что если сунешь голову в воду – сразу услышишь…

– Мальчикам должны нравиться девочки, – сказала Эмма, подметая чай.

– А мне нравится Эван, – спокойно сказал Майкл, глядя в окно. – Он лучше. Девчонки скучные. И визжат противно.

Кристофер подлил себе виски, Майкл тоже подставил стакан.

– Когда ты сказал, что хочешь жениться на Эване, мать чуть не поседела. Сразу подумала, что у тебя та же судьба будет, что у Леннерта. Я говорил – глупости, мы же тебя из дома не выгоним. Но она уже себя до смерти запугала…

Майкл встал с кресла, пересел к родителям, втиснулся между ними.

– Мам, – сказал он. – Я старался быть как все. Не получилось.

Кристофер обнял его за плечи, притянул к себе.

– Ты всегда всё делал по-своему. Упрямый, как… баран.

– Мне с ним хорошо, – сказал Майкл. – Он такой умный – ты не представляешь какой. Столько знает… Везде был. Даже в Китае. Мам, ну дались тебе эти внуки. В них счастье, что ли?..

– Я как-нибудь смирюсь, – сказала Эмма и шумно вытерла нос. – Только пусть он у нас больше не ночует.

Кристофер фыркнул:

– А то они днём не справятся.

– Да ну тебя!.. – Она стукнула мужа по плечу и засмеялась сквозь слёзы.

Ночью Майкл лежал без сна, глядел в потолок, подложив руки под голову. Вспоминал красивое молодое лицо с фотографии, невольно искал сходство с собой.

Почему Леннерт хотел умереть?.. А ведь был бы учёным. Пропадал бы в экспедициях. Писал бы книги. А когда всё завертелось – можно было бы прийти к нему и сказать: Леннерт, мне нравится один парень. Майкл точно знал, что звал бы его просто Леннерт, без дяди. Леннерт бы говорил, так он не чувствует себя старой калошей.

Ему было бы сорок два. Он бы курил трубку. У него в квартире были бы коллекции бабочек под стеклом. Майкл бы разглядывал их и слушал, откуда они берутся, такие красивые.

А когда уехал Эван, Леннерт бы приходил, молча брал Майкла за руку и вёл бы гулять. И рассказывал бы о том, как сам влюбился первый раз в жизни. Он бы красил волосы в странные цвета – то синий, то фиолетовый. Подводил глаза чёрным. Повязывал шёлковые шарфы. Он бы часто улыбался. Он бы обязательно кого-то себе нашёл. И когда появился бы Джеймс, Майкл пришёл бы к нему за советом. А Леннерт раскурил бы трубку и сказал – ну, выкладывай. И ещё сказал бы: «Майкл, мальчик мой, никого не слушай, даже меня. «Отпусти, если любишь» – это чушь собачья, Майкл. Майкл, если любишь – хватай и держи».

32

– Они знают, – сказал Майкл.

Джеймс неловко опустил шуршащие пакеты возле лестницы. Залился румянцем так, что даже уши вспыхнули.

– Ясно, – пробормотал он и спрятал руки в карманы светлого тренча. – Тогда я, наверное, пойду…

– Куда ты пойдёшь? – сказал Майкл, ухватив его за рукав. – А ну, стой.

Джеймс переступил с ноги на ногу:

– Ну, так будет лучше…

Пакет с шорохом завалился на бок, оттуда выкатился крупный сочный помидор. Майкл подхватил его, потёр о рубашку и сунул обратно.

– Ничего так не будет лучше, – он взял Джеймса за ворот: – Снимай.

Тот поднял плечи:

– Майкл, не надо, я… я пойду.

– Не трусь, – тихо сказал тот. – Рано или поздно они бы всё равно узнали. Я не дам тебя обижать.

– Неудобно же, – прошептал Джеймс, глядя на свои ботинки. – Я не хочу им мешать.

– Я им всё объяснил. Давай раздевайся. Теперь можно не прятаться.

Джеймс отвернулся, вытащил одну руку из рукава.

– Они очень расстроились?.. – прошептал он.

– Ну мать поплакала, а так ничего, – тем же шёпотом ответил Майкл. – Я бы им всё равно сказал, что буду жить с тобой.

– Ладно… – Джеймс вздохнул.

Он повесил тренч на вешалку, расшнуровал ботинки, аккуратно поставил их у порога. Выпрямился. Майкл за руку подтянул его к себе и обнял.

– И вообще, отцу ты всегда нравился, – прошептал он.

– Мама у тебя тоже ничего, – негромко сказал Джеймс.

– Вот и не бойся. Они нормальные.

– Ага…

Джеймс отлепился от него, одёрнул джемпер. Зашёл в гостиную.