Вдребезги

Он смотрел на фотографии Джеймса и не мог вообразить, как можно попытаться отобрать у него эту богатую жизнь. И что можно сделать, чтобы хоть немного к нему приблизиться. Джеймс бы, наверное, придумал. Он всегда что-то придумывал. Он бы посоветовал, если у него спросить: ну смотри, кудряшка, вот я, вот моя голова и мои руки – куда их применить, чтобы было на что тебя в ресторан отвести?..

Сорок тысяч в год – это, конечно, здорово. Там перспективы. Карьера. Не та, конечно, которую всегда хотелось, – но мало ли кому чего хочется. Жить-то надо в реальности. И не воображать на каждом шагу, как звёздный крейсер пикирует в центр города…

– Я знаю, что такое бедность. Я был единственным ребёнком в семье, – сказал Колин и снял с губы крошку табака. – Только поэтому моим родителям хватило денег на Университет права.

– Я не знал… – пробормотал Майкл.

– Когда мне было девятнадцать, я встретил девушку. Хелен. Мы повстречались полгода, я позвал её замуж – и здесь оказалось, – Колин глубоко затянулся, – что Хелен была не просто Хелен, а леди Хелен. Представь себе старинный аристократический род, двадцать пять поколений «ваших светлостей», «милордов», «миледи» и «сэров». У них во владении замок пятнадцатого века и коллекция живописи не хуже, чем в Галерее Тейт. Они покатились со смеху, когда услышали, что мы хотим пожениться.

Майкл слушал молча, не пытаясь вставить ни слова.

– Как ты понимаешь, у них были совсем другие планы, они уже подобрали ей жениха, породистого графа из своего окружения. Хелен пошла им наперекор, и они лишили её всего.

Колин вздохнул, поболтал кубиками льда в стакане.

– Мы поженились. Её отец отказался платить за обучение, и ей пришлось оставить Королевскую академию драмы. Она пошла работать за пятьдесят фунтов в день. Первые несколько лет мы виделись только по выходным.

Майкл тихо вытащил из пачки ещё одну сигарету.

– Она помогла мне встать на ноги, – сказал Колин. – Отказалась от всей своей прежней жизни, от друзей, от семьи. Я получил диплом, закончил магистратуру, нашёл отличную компанию, и Хелен могла ни о чём больше не волноваться. Она бросила работу, закончила Королевскую академию, но было уже поздно. Её мечта стать актрисой была недостижима. Всё, чем она могла довольствоваться, – роли второго плана. Чтобы выбиться в примы, ей были нужны связи, а она отказалась от них ради меня.

Колин тщательно затушил окурок, оставил его в пепельнице.

– Всё, что я делаю, – это ради неё и Джеймса. Я работаю как проклятый, чтобы они ни в чём не нуждались, но я не могу вернуть ей молодость. И я не дам Джеймсу повторить эти ошибки.

Майкл молчал.

– Я не буду от тебя ничего требовать, – сказал Колин, глядя прямо на него. – Я не твой отец и не имею на это права. Но я тебя попрошу. Если ты любишь Джеймса – не пытайся влиять на него. Не пиши, не звони. Пусть ваши чувства проверит время, и если он сам придёт к тебе – я останусь в стороне. Обещаю.

Осенний вечер был тёплым. Майкл шёл домой пешком. Путь был неблизкий – через Гайд-парк, через Мейфэр и Сохо, мимо Британского музея и Университета искусств. Листья сыпались под ноги, прохожие почему-то улыбались, встречаясь с ним взглядом. Хотелось сделать что-то прямо сейчас – то ли сорваться и побежать, не разбирая дороги, то ли заорать и разбить кулаки о кирпичную стену. Он держал руки в карманах и шёл вперёд.

В переулке на Олд-стрит ему подмигнула вывеска тату-салона. Майкл притормозил. Остановился. Внезапная мысль пришла, как озарение.

Он толкнул дверь плечом, зашёл в тёмное помещение. Стены были раскрашены граффити, оттуда смотрели оскаленные пасти волков и тигров, увитых змеями, колючей проволокой и розами.

Девушка с пирсингом в носу и зелёными волосами сидела в низеньком кресле, вытянув ноги в дырявых колготках, и листала комикс про Бэтмена.

– Привет, – она улыбнулась, подняв голову.

– Привет, – спокойно сказал Майкл – Хочу набить кое-что.

– Каталоги вот тут, – она кивнула на низкий столик у локтя, заваленный журналами и распечатками, сшитыми в папки. – Выбирайте.

– Мне не картинку, – сказал Майкл. – Надпись.

Девушка закрыла комикс и глянула на часы над входом:

– Хотите прямо сейчас?

– Да. Прямо сейчас.

Она поднялась с места, достала упаковку одноразовых перчаток, кивнула на кресло, торчащее из-за ширмы:

– Давайте. Какая надпись? Где писать?

Майкл снял пиджак, вытащил рубашку из брюк.

– На бедре. Вот тут, – он ткнул пальцем рядом с выступающей косточкой. – Инициалы. «J. S.».

37

Сара придирчиво посмотрелась в зеркальце, подмазала губы блеском, растёрла пальцем.

– Скажи, что у меня всё получится, – жалобно попросила она, глянув на Майкла поверх пудреницы.

– Ты красотка, – сказал тот и улыбнулся вполсилы. – Они в обморок хлопнутся, когда тебя увидят.

– Пиздишь, как дышишь, – нервно отозвалась она и сжала его руку. – Но это бодрит. Спасибо.

Вокруг стоял галдёж, как в зале ожидания на автобусной станции. Пока Сара маниакально изучала своё отражение, Майкл откинулся на спинку стула, скользнул взглядом по головам.

Было даже смешно, что Сара не знала.