Вдруг выпал снег. Год любви

— Цвет не имеет значения, — заявил отец. И добавил: — Антон, захвати рулетку.

Нельзя сказать, что базар в нашем городе был захудалый, однако толкучка собиралась только по воскресеньям. Продавали разную чепуху, мало кому нужную. А в основном громко говорили, спорили, пытаясь выдать черное за белое, старое за новое, немодное за модное…

Перед базаром в рядочек выстроились фанерные ларьки. Каждую весну их красили яркой краской, преимущественно желтой и голубой. Вдоль тротуара росли мимозы. Они бросали хорошую тень. А в ларьках продавалось свежее пиво и другие прохладительные напитки, поэтому здесь всегда толпилось много мужчин. Вдоль забора, что виднелся между ларьками, тетки с огромными чувалами продавали кубанские семечки, меряя их ведрами и пол-литровыми банками.

Онисим задушевно сказал:

— Пиво у вас в городе — просто очень высокого качества. И что очень важно — не мутное.

— Мутным бывает не только пиво, — ответил отец, не замедляя шага.

— Справедливо отмечено, — кивнул Онисим и придержал меня за руку. — Но вот читал я, где читал — не помню, или кто мне рассказывал, что литр пива заменяет тарелку супа. А суп нам, подтверди, Антон, варить не из чего, потому как не имеем мы ни картошки, ни лука, ни масла. И морковки не имеем тоже. В наличии у нас банка соли и немного хамсы.

— Работать надо, — сказал отец. — Работать или побираться. Ты же, старец, хочешь святым духом жить и не молиться.

— Если хочешь знать, Федор, я этими руками могу корабль построить. — Онисим растопырил пальцы, резко вытянув вперед руки.

Шедшая навстречу нам баба в стеганке и кирзачах шарахнулась в сторону, выкрикнула злобно:

— Попробуй цапни!

На нее никто не обратил внимания. Отец сказал:

— Ты лучше самолет построй. И лети туда, где на деревьях булки растут и конфеты тоже.

— Конфетам я не едок, — покладисто объяснил Онисим. — А кружечка пивка нам бы не повредила.

— Мне алкоголь нельзя, — заявил отец и болезненно сморщился. Козырек его офицерской фуражки съехал набок. А китель заметно провисал в плечах: все-таки здорово похудел отец в больнице.

— Между прочим, — не унимался Онисим, — в этом голубом киоске, окромя пива, очень хорошая вода есть, по прозвищу «боржоми».

Отец резко остановился. Повернулся налево, щелкнув каблуками, точно на строевой подготовке. Сказал, понюхав воздух:

— «Боржоми» можно. «Боржоми» нужно купить целый ящик.

— Сначала козу, — уныло подсказал я.

— Так точно, — подтвердил свое прежнее решение отец.

Качнувшись будто маятник, старец Онисим прошмыгнул между двумя отчаянно спорившими адыгейцами и торопливо засеменил к киоску, видимо опасаясь, что отец вновь передумает и заспешит на рынок за козой.

Но духота сгущалась, влажная, жаркая. Мысль о стакане холодного «боржоми», конечно, не могла уже оставить отца так просто, вдруг. Выпятив худую грудь, он пошел вслед за Онисимом.

Когда мы втиснулись в низкий и тесный киоск, где было еще более душно, чем на улице, там уже сдували с кружек пену четверо мужчин. Онисим потирал руки у прилавка, вкрадчиво говорил:

— Я прошу тебя, хорошая, налить две кружки. Чтоб, как по законам советской торговли, пена, цирлих-манирлих, клубилась в пределах нормы… И еще попрошу тебя, хорошая, налить в чистый стакан холодного «боржоми».

— У меня все стаканы чистые, — прорычала «хорошая».

Подвинула кружки рывком, без всякого уважения. Пены в них — ровно половина. Онисим заморгал глазками — наивный ребенок, — ладонью отстранил свою кружку:

— Богато жить будешь, хорошая.

— Уж конечно не бедно, — посмотрела на старца, как плюнула.

— На казенных харчах, — пояснил Онисим.

— Ты, видать, пробовал?

— Все пробовал, хорошая.

— Понаехало вас, бродяг… Куда милиция смотрит? — «Хорошая» нагнулась, взяла из ящика зеленую бутылку без этикетки, поставила на прилавок.

— Это «боржоми»? — спросил отец.

— Что же еще? — Она развела руками. — На стаканы не продаю. Хочешь, открою бутылку.

— Открывай, — сказал отец.

Пить мне хотелось ужасно. После вчерашней выпивки я не держал во рту даже глотка воды. Поэтому, не дожидаясь результата поединка Онисима, я поднос к губам кружку и стал жадно пить.

Отец, наоборот, вначале понюхал стакан. Сделал глоток, сказал:

— Это не «боржоми».

— Как не «боржоми»? — позеленела «хорошая».

— Не может быть, чтобы в этой воде были катионы: литий, натрий, калий, аммоний, магний, кальций, стронций, барий, железо. Кроме того: хлор, бром, йод, сульфат, бикарбонат…

«Хорошая», ошарашенная познаниями отца, засуетилась. Подумав, быть может, что имеет дело с крупнейшим специалистом по части безалкогольных напитком, сказала, оправдываясь:

— Вот накладные.

В накладных минеральная вода значилась как «боржоми». Но отец настаивал, что ящики перепутали:

— А на железной дороге случается, что груз весом в сорок семь тонн, ценой в двести двадцать четыре тысячи пятьсот одиннадцать рублей отправляют в противоположный конец страны, что в конечном счете вызывает непредвиденные затраты…

«Хорошая» ошарашенно кивала.