Вдруг выпал снег. Год любви

Жанна увидела меня из окна киоска возле рынка под платаном, когда я расстался с отцом, который вспомнил, что ему нужно зайти в аптеку купить геморроидальные свечи, кажется, с экстрактом красавки, а я по старой памяти заглянул в киоск «Пиво — воды», потому что после расчета на заводе располагал небольшой суммой наличных денег. Я вошел в полутемный прокисший киоск и увидел Жанну перед прилавком. Киоскерша наливала ей пива в трехлитровый зеленовато-синий баллон.

— Антон! — выдохнула Жанна. И улыбнулась только глазами. Но это неверно: самыми краешками глаз. Ресницы у нее были длинные и густые. А лицо чистое, без единого прыщика или пятнышка, — мало загоревшее лицо для нашего черноморского города.

— Здравствуй, — сказал я.

— Я думала, что ты провалился сквозь землю, — призналась она.

— Земля такими брезгует, — заявил я, конечно, не без пижонства.

Она ответила:

— Это же прекрасно.

— Относительная, мысль. Но все равно спасибо.

— Мы о тебе часто говорили.

— Кто «мы»?

— Даша и я.

— Вы — подруги? — удивился я.

— В качестве подруг я предпочитаю мальчиков, — многозначительно улыбнулась Жанна. — Но Даша прекрасный человек. С большими возможностями. На экзаменах за девятый класс[2] она получила только пятерки.

— Что у вас общего? — спросил я, протянув киоскерше три рубля. Пиво стоило два двадцать.

— Тоска по прекрасному, — Жанна закатила глаза, как будто читала пьесу в драмкружке.

— Я хочу угостить тебя, — сказал я и положил вторую трешку.

— Спасибо, — ответила она. — Очень жарко.

Мы подняли кружки, пена взмылась над ними, как парик. Жанна сказала:

— У Даши сегодня последний экзамен. Мы ждем ее. Тебе она обрадуется.

— Кто «мы»? — я не переставал удивляться.

— Я и Витя.

— А может, есть третий?

— Есть. Но это несерьезно. Он ей не нравится, — поморщилась Жанна. — Она любит тебя.

— Очень приличное место для подобной информации, — сухо кивнул я и, кажется, покраснел.

— Самую ценную информацию передают именно в таких никчемных местах, — сощурив накрашенные глаза, сказала она назидательно.

— Можно подумать, что ты работала в разведке.

— Подумать можно, но говорить вслух не стоит… — ответила она загадочно. Ничего не скажешь: умеет подать себя.

— Спасибо за совет.

— Это не совет, это предостережение-е-е, — она потянула последний звук, не злясь, а скорее дурачась.

— Ладно, — подыгрывая, сказал я. — Знаю, у кого ты этих штучек поднахваталась. У Баженова. Он мне тоже рассказывал про фильмы, которые видел в Марселе и Гибралтаре. Отель, бассейн, красивая знойная женщина-шпионка, к которой международные агенты стремятся попасть в постель…

— А ты когда-нибудь был в постели с женщиной? — спросила она шепотом, наклонившись ко мне, когда мы вышли из киоска.

— Только в мечтах, — хладнокровно, без всякого стыда признался я.

— Пора превращать мечты в реальность.

— Пойдем ко мне, — сказал я. — Отец поперся в аптеку, дома никого нет.

— Какая разница. Ты уверен, что это важно?

— Я не уверен ни в чем. Даже в самом себе, — после встречи с Шакуном на меня нашла полоса откровения.

— Это плохо, — она усмехнулась, глядя на меня.

Пиво булькало у нее в баллоне. Пена лопалась под крышкой из оберточной серой бумаги, стянутой шпагатом.

— Не скиснет? — спросил я.

Она ответила:

— Нет, если сразу пойдем ко мне.

И вот я снова в узком, пахнущем керосином коридоре. Минуя его, вхожу в комнату, где стоит кровать, выкрашенная желтой краской, высокий и старомодный шкаф и все прочее, что увидел я, когда пришел сюда в первый раз с Грибком и Баженовым.

Но сегодня здесь я был один на один с Жанной. Окно закрывала розово-синяя штора с цветочками, и в комнате царил мягкий полумрак.

Жанна сказала:

— У нас самое большее — полчаса.

Я понимал, у меня есть сотни вариантов, начиная с того, чтобы крикнуть: «Извини, я забыл оставить отцу ключи!» Или сказать: «У тебя какой-то странный загар. Не больна ли ты лихорадкой?»

Но меня всегда, с самых малых лет, по всякому пустячному случаю тянуло быть искренним.

Я сказал:

— Извини. Я боюсь.

— Глупый, — ответила она. И нежно, ласково обняла меня за шею…

Когда вошел Витек, шторы уже были открыты, Жанна возилась на кухне, а я скромно и спокойно сидел на том стуле, где в памятный вечер сидел сам Баженов.

— Молодец! — похвалил Витек. — Я и не надеялся тебя заполучить. Привет!

— Привет! — сказал я, как в бездну. Мне казалось, я не сижу, а плыву над столом. После всего того, что случилось десять минут назад между мной и Жанной, Витек представился мне величиной не более садового муравья.

— У тебя какие-то странные глаза, — сказал Витек, ощупывая меня подозрительным взглядом.

— Поработай полтора месяца в литейном цехе, посмотрим, какие глаза станут у твоей милости, — отозвалась Жанна, поставив на стол тарелку с овощами.

— Да, — вскинул голову Витек, — всякие там окиси. Как ни крути, здоровья они не прибавляют.

Я молчал и ухмылялся. Жанна за спиной Витька предупредительно поднесла палец к губам. Витек сел на кровать, потом откинулся на подушку и блаженно улыбнулся.