Вдвое больше притворства

Я активирую противопиявочный режим и выхожу в гостиную с открытой планировкой. Когда я их вижу, дыхание перехватывает от досады. Оба без рубашек. На Чейзе серые тренировочные штаны, сидящие низко на бедрах и делающие его еще более желанным в утреннем свете. Райкер одет во вчерашние темно-синие слаксы – и только. Его татуировки покрывают всю мощную правую руку и переходят на огромную грудь. Гормоны снова не дают мне покоя и пускаются в пляс при виде этих двух мужчин.

Которые к тому же пекут блинчики, что делает их еще привлекательнее.

Нельзя быть такими сексуальными!

– Позволь напомнить тебе, – говорит Чейз, снимая с шикарной настенной полки сковородку, – три блинных заповеди. Первая: не перемешай. Вторая: дай тесту отдохнуть. И третья: всегда используй сливочное масло.

Райкер фыркает, и мне не надо видеть его лицо, чтобы знать: он закатывает глаза.

– Ты забыл четвертую заповедь. Ее добавили в Завтрачный Завет в прошлом году, и она гласит: всегда используй настоящий сироп.

– Не утопи блинчика своего, – говорю я легко и беззаботно, как будто совсем не мечтаю о еще одной ночи с ними.

Но что, если они подумают, что я напрашиваюсь на завтрак?

Парни поворачиваются ко мне. Райкер нечитаем, но Чейз улыбается.

– Привет, сладкая! – говорит он, используя данное мне вчера прозвище и выглядя при этом как солнечный свет.

У него щетина на подбородке. Золотисто-коричневая. И мне хочется провести по ней пальцами.

Только вот мне пора. Они ждут, пока я уйду.

– Как тебе спалось? – спрашивает Чейз, весь заботливый и внимательный.

– Замечательно, – отвечаю я и быстро перевожу взгляд на Райкера. Спросит ли он, как у меня дела?

На секунду взгляд его синих глаз кажется таким открытым! Уязвимым, будто бы ищущим мои глаза. Пытающимся меня прочитать.

Глупость какая! Он спорил о том, как правильно готовить кофе и блинчики, а не обо мне. Не хочу навязываться, поэтому не даю ему ничего сказать и добавляю:

– Ладно. Прошлой ночью было суперкруто. Спасибо большое! Мне пора. Хорошего завтрака!

Говорю легко и даю им понять, что не пытаюсь нарушить их планов на утро. Они сейчас напекут блинчиков и, наверное, пойдут поднимать небольшие машины.

Открытость и уязвимость исчезают из взгляда Райкера так стремительно, как будто они мне померещились, и он бурчит:

– У тебя ужасный будильник.

Я дергаюсь. Отлично, занесите в протокол: Ворчун снова с нами. Ни намека на игривую сторону, которую он демонстрировал прошлой ночью, но меня странным образом успокаивает, что Райкер вернулся в норму. Так мне будет легче уйти.

– Да, он жуткий. Но без него мне сложно просыпаться. Он сделал свое дело и разбудил меня, и теперь мне явно пора уходить.

Чейз наклоняет голову в замешательстве.

– Что?

– Уходить? Знаешь, это когда люди прощаются и расходятся, – говорю я, стараясь свести в шутку свое приближающееся отбытие. – Мне только надо найти свою одежду.

Райкер указывает пальцем – агрессивно так:

– В гостиной.

Я ощетиниваюсь. Ну, все ясно! Хочет, чтобы я ушла, хотя он здесь даже не живет. Он из тех парней, которые звери в постели и по жизни тоже животные.

Нет, спасибо.

Чейз бьет Райкера по руке:

– Козел!

– Она сказала, что хочет уйти. Я, блин, помогаю, – защищается Райкер, потом прочищает горло и поворачивается ко мне: – Твои джинсы на кофейном столике. – И снова к Чейзу: – Так лучше?

– Ты что, не с той ноги встал, что ли? – спрашивает Чейз.

Райкер хрустит шеей так громко, что я сочувствую его костям.

– Да. Не с той. Нас было трое в постели, придурок.

А еще ты положил руку мне на талию и спал со мной в обнимку, животное.

– У-у-у, бедное дитятко. Пойди пожалуйся тренеру! – говорит Чейз, и я в их дружеской болтовне явно лишняя.

Быстрыми шагами иду в гостиную, прямой наводкой к кофейному столику. Ой! Мои вещи аккуратно сложены. А еще они теплые – это я обнаруживаю, когда беру их.

Через секунду на мою руку опускается чья-то ладонь. Чейз поворачивает меня лицом к себе, его глубокие карие глаза встречаются с моими, как будто он проверяет обстановку, прежде чем заговорить.

– Не уходи пока. Мы готовим тебе завтрак.

Не поняла.

– Завтрак?

– Останься. Дай нам тебя хотя бы покормить.

– По-моему, Райкер не хочет, чтобы я задерживалась.

Чейз улыбается и шепчет мне на ухо:

– Хочешь секрет? Он проснулся рано утром, чтобы постирать твои джинсы и белье. Я наткнулся на него в прачечной, когда он искал салфетки для сушилки, а потом он спросил, есть ли у меня мука, яйца и дальше по списку.

Это что, у меня сейчас сердце затрепетало? Да, похоже на то. Салфетки для сушки и блинчики – подумать только!

– Я люблю блинчики, – говорю достаточно громко, чтобы Райкер мог услышать.

– Все любят блинчики, – ворчит Райкер, но я теперь тоже говорю на его языке, и он имеет в виду «Я думал, что ты уходишь, а мне хотелось, чтобы ты осталась на завтрак».

Возвращаюсь на кухню и легонько толкаю Райкера в бок.

– Да, все. Даже Большой Страшный Волк.

Волк возмущается, но потом отвечает:

– А кофе?

– Только если он не потерял свой вкус, – говорю я с озорной улыбочкой.