Вечер. Окна. Люди

Большую повесть поколенья
Шептать, нащупывая звук,
Шептать, дрожа от изумленья
И слезы слизывая с губ.

Если бы хватило сил!.. Ведь оно уходит, уходит вместе с людьми — ч т о  было и  к а к  было, оно выветривается из нашей собственной памяти… Пусть все, написанное мною, будет удобрением для гениальной эпопеи нашего поколения… к черту честолюбие и расчеты, если тема стучится в сердце!

— Так напишите же о себе и своем поколении!

Эта странная белая ночь продолжает свое колдовское дело. Вот и еще кого-то подослала ко мне в непрошеные советчики… Не хочу, довольно, сама как-нибудь разберусь!

Оборачиваюсь с досадой, но мои глаза встречают глаза друга, серые с голубинкой под синью надвинутого на лоб берета. Лицо, тронутое мелкой рябью аккуратных морщинок, светится щедрой готовностью помочь, что бы ни потребовалось, рука друга раскрывает широкую ладонь навстречу моей… Как я могла забыть о нем в те муторные часы, когда так жаждала понимающих глаз и дружеского голоса?!

— Ох, как хорошо, что это вы!

А он говорит, будто прочитал мои мысли:

— Ведь стучится? Вы же давно подбираетесь, я знаю. Сколько набросков вы накопили в потрепанной папке с легкомысленной надписью «Р а с с ы п у ш к и»?

— Так они действительно врассыпную! Воспоминания вроде окон, только в прошлое. Что-то вдруг вспомнится, будто лампа осветила давно забытые события и людей, я и записываю не мудрствуя лукаво. Для себя. Но собрать их в цельное повествование?.. Для читателей?..

— А почему нет? Это же путь духовного развития человека — да в такое неповторимое время. Для многих сегодняшних читателей история нашего поколения почти загадка.

— Но интересно ли им? Нужно ли?

— Да! — отвечает он с какой-то даже яростью. — Да, если искренне и честно, без позолоты и лака, да!

— История поколения — это и гению не одолеть. А рассказать свою жизнь, хотя бы не целиком, а пунктиром… К тому же моя жизнь не очень-то характерна для послереволюционного поколения — девочка из дворянской среды, адмиральская дочь!

Он, усмехаясь, покачивает головой, и я сама понимаю, что говорю ерунду, волной революции кого только не подхватывало, неожиданность моей судьбы как раз и характерна. И если цельное повествование сложится, оно пойдет по нарастающей, как бы раструбом — от камерности детских впечатлений — все шире, шире…

— В музыке это обозначается знаком крещендо, — вслух говорю я.

И он понимает без пояснений.

— Так что же вас держит?

Прямо-таки допрос с пристрастием! Но разве друг не имеет права?.. И я отвечаю:

— Во-первых, сомнения: не получится ли все о себе да о себе, слишком узко? А во-вторых… стала перебирать сделанное да оглядываться, и меня мучает множество людей, о которых я не написала, и я пишу их, как вижу, могла бы их всех столкнуть и связать в романе, иногда сами собой возникают связи и коллизии… Но нет, и этого не хочу, они мне интересны как есть, потому что необычны для меня.

— Это вам кажется, — возражает он, — разнообразия людей не исчерпаешь, но они такие же ваши, как все прежние. Ваш ракурс, ваши проблемы. Только подбор, может, несколько иной.

Прав ли он? Скольжу по страницам своих же книг… Ну да, там немало и таких, что плывут  н е  н а  с т р е м н и н е, но они не были для меня главными. И пожалуй, я всегда нащупывала для них исходную точку поворота…

— Понимаете, я всю жизнь чувствовала себя бойцом и искала в душах то новое, что родила революция. Меня тянуло к натурам сильным, ищущим, к тем, кто не подчиняется обстоятельствам, а поворачивает их по-своему. В конце концов, они моя среда, что бы я была без них?!

— Вот вам и ответ на сомнения. И ваше любимое  к р е щ е н д о.

Когда я возвращаюсь домой и настежь раскрывало окно, впуская всю прелесть раннего утра, первый солнечный луч уже ощупывает крыши и тусклые стекла слуховых окон, я говорю ему: здравствуй, луч! — а себе приказываю: спать, немедленно спать! И все же, прежде чем лечь и кануть в благодатный сон, я вытягиваю из дальнего ящика потрепанную папку с легкомысленной надписью, удерживаюсь от желания развязать тесемки и не без торжественности кладу ее на рабочий стол.

Часть вторая НАЧАЛО

И все же — нет! Не хочу никакого связного повествования.

Память — работяга на редкость чуткая, она отбирает из беспорядочного мелькания всевозможных обрывков прожитого только то, что стало какой-то вешкой на пути духовного развития, только то, что оставило на древе человеческой жизни хотя бы малую зарубку.

Если потянуло записать — значит, именно это почему-либо важно?..

Пусть же все сохранится как написано, где отрывочней, где связней. Я только расположу рассыпанные главки так, чтобы рассказанное в них точно чередовалось во времени, ну и самую малость поправлю, где необходимо, или допишу, чтобы прояснить непонятное, но ничего не буду приглаживать или перестраивать ради стройности и занимательности.

Кому покажется неинтересно — отложит, а кому захочется — пройдем вместе по моим вешкам и зарубкам.

ПРИЧАЩЕНИЕ СВЯТЫХ ТАЙН