Вечер потрясения (СИ)

Системы наведения Р-77, уловив мощный электромагнитный импульс, перешли в пассивный режим, устремившись к "Праулерам" сквозь строй истребителей, и два постановщика помех, превратившиеся в великолепные мишени, рассыпались на куски при попадании ракет. Пилоты даже не поняли, что сами подписали свой приговор.

Досталось и ударным машинам. Летчики Су-34 видели своими глазами падение двух чужих машин, и имели все основания полагать, что этим потери янки не ограничились. И все же чужих самолетов здесь было много, десятки, и от них рябило в глазах.

А расстояние неумолимо сокращалось, но Кротов и не думал отворачивать. Он рвался в бой, терзаемый жаждой мести, которую, как известно, можно утолить только кровью врага… или своей собственной, стоит только переоценить возможности или пренебречь противником. Ни того, ни другого подполковник делать не собирался. Летчик твердо вознамерился убить и выжить, чтобы снова убивать ненавистных врагов, забравших жизни его товарищей и сослуживцев.

– Второй, слушай мой приказ, – обратился Кротов к ведомому. – Сбросить баки! Атакуем противника с превышения. В маневренный бой не вступать. Удар с пролета и выход из атаки! Будь готов прикрыть меня, отгоняй ублюдков от хвоста! Как понял меня, второй?

– Принято. Готов к работе!

– Вперед! Уничтожать все, что летает! В бой!

Бортовые радары "Супер Хорнитов" не успевали захватить обрушившееся на строй "Сухие", а "Хокай", с которого видели всю картину, был бесполезен – на дистанции в считанные километры и при скоростях взаимного сближения в тысячи километров у пилотов истребителей просто нет времени, чтобы слушать рекомендации операторов.

Топливные баки сорвались с замков подвески. Емкости вовсе не были пусты, горючего как раз хватило бы на обратный путь, но в бою, когда все решают доли секунды и доли градуса, они представляли угрозу, и Кротов не колебался, избавляясь от них – не время было думать о возвращении, еще не вступив в схватку.

Су-34, лишившись нескольких центнеров веса, лишь увеличивавшего силу инерции, буквально рванулись в атаку, стремительно разгоняясь до сверхзвуковых скоростей. Противник был как на ладони, и оставалось только успевать ловить кресты "Супер Хорнитов" в прицел да нажимать на гашетку.

Кротов вел бой сам, и Смирнову лишь оставалось следить за показаниями приборов. Сойдясь с противником на полтора десятка верст, подполковник выпустил последнюю ракету "воздух-воздух". Р-73 сорвалась с пилона, оставляя за собой дымный росчерк выхлопных газов, чтобы превратиться в огненный шар у самой кабины американского истребителя, пронзая фюзеляж потоком осколков. И тотчас пилот выпустил короткую очередь из автоматической пушки по другой цели.

Поток трассеров – Кротов стрелял экономно, стараясь не расходовать остатки боекомплекта сразу – буквально отсек крыло одной из чужих машин, и F/A-18E, беспорядочно завертевшись, рухнул в воды Баренцева моря, принявшие уже много жизней в этот скорбный день. И это была не последняя жертва.

– Мы в захвате, – сообщил Смирнов, когда снова взывал сигнализация, предупреждая об облучении. – Противник у нас на хвосте!

– А-а, курва! Отстрел ловушек! Выполняю маневр!

Кротов действовал четко, безупречно, как никогда прежде, даже на показательных учениях. Машина весом более сорока тонн, подчиняясь его движениям, завертелась вокруг своей оси, на пикировании набирая скорость. За кормой Су-34 рассыпались тепловые ловушки и облака дипольных отражателей, сквозь которые тщетно пытался пробиться луч радар назойливого "Супер Хорнита".

– О, черт! – Кротов рванул на себя рычаг штурвала, выводя машину из пике. – Второй, прикрой! Стряхни эту сволочь!

"Сухой" начал набор высоты, когда до поверхности моря оставались считанные десятки метров. Все же мастерство, тем более, врожденное – великая вещь, и Иван Кротов отлично чувствовал свой самолет, а тот отвечал пилоту покорностью. Но противник никуда не делся, по-прежнему вися на хвосте. В тот миг, когда Су-34 выровнялся, чужая машина выплюнула вдогон ему болид управляемой ракеты, чтобы спустя секунду самой превратиться в сгусток пламени.

Позывной "Золотой-три" заменил ему на несколько часов имя и звание, сделав частью единого организма авиагруппы, обрушившейся на русские берега. Они летели, чтобы побеждать, но вдруг все переменилось в ничтожные секунды. Русские самолеты, вопреки обещаниям разведки и штабных крыс с авианосца, вовсе не сгорели на аэродромах. Летчик видел, как один за другим переставали существовать машины его товарищей, ставших жертвами русских. Право, тех сложно было винить в жестокости, ведь парни, что сидели за штурвалами "Фланкеров" лишь защищали свои дома и свои семьи, а потому дрались просто с неистовой яростью.

– Я в захвате, – истошно орал пилот одного из "Праулеров". – У меня ракета на хвосте! А, дьявол!!!