Вечер потрясения

Наводчик противотанкового комплекса LAV-AT, скрипнув зубами от досады, когда первая ракета взорвалась на броне русского танка, вновь нажал кнопку пуска, выпустив следующий снаряд. "Тоу-2", созданная специально для борьбы с новейшими русскими танками, рванула к цели, но управлявший полетом компьютер вдруг "увидел" вместо одной лампы-трассера сразу три, замешкавшись на мгновение, не зная, какой из сигналов является истинной ракетой. Этого хватило, чтобы реактивный снаряд ушел "в молоко", а спустя еще пару секунд выстрел пушки Т-80УК оборвал существование всего расчета, вдребезги разбив самоходную пусковую установку.

– Цель поражена, – сообщил Басов, успев восхититься мастерство своего наводчика, и, уже на общей частоте батальона, приказал: – Уничтожать противотанковые ракеты! Не останавливаться, маневрировать!

Приказ полковника продублировали командир рот и взводов, и все же американцы сопротивлялись, не думая об отступлении, и уже не меньше трех Т-80У, в основном пораженных в борта, иногда сразу двумя, а то и тремя ракетами, горели, выбыв из боя. Экипаж одной из машин, уцелевший, несмотря на то, что сам танк превратился в глыбу обугленного металла, как раз выбирался наружу, с трудом открывая крышки люков, когда по броне ударила очередь.

Наводчик американского LAV-25 увидел цель, которая была ему вполне по силам, обрушив на трех оглушенных, потерявших ориентацию огонь из своей автоматической пушки. Взрывы двадцатипятимилиметровых снарядов сбросили с корпуса танкистов, разрывая на куски их тела, защищенные только огнеупорными комбинезонами. Он торжествовал недолго – кумулятивный снаряд, выпущенный из пушки 2А46М русского танка, "вскрыл" тонкую, почти картонную броню, убив всех, кто находился под ней, а танковый батальон, подпираемый моторизованной пехотой, продолжил атаку, ворвавшись на позиции морской пехоты.

Энрике Мартинес едва успел покинуть бронемашину, не пробежав и пяти шагов, когда за спиной грянул взрыв. Русские танкисты безнаказанно расстреливали беззащитные против их огня бронетранспортеры LAV, пронзая тонкие борта "иглами" подкалиберных снарядов, навылет прошивавших корпуса. Ударная волна подняла в воздух командира роты, к этому мгновению уже переставшей существовать, со всей силы вновь швырнув его на землю, так что в глаза потемнело, а в голове раздался колокольный звон.

– Командир, очнись! Вставай, мать твою! В укрытие!

С трудом сфокусировав взгляд, Мартинес узнал склонившегося над ним старшину Коула. По лицу того струилась кровь, смешиваясь с капельками пота, но взгляд был вполне осмысленным и злым.

– Черт возьми, – прохрипел Энрике Мартинес, чувствуя, что боль пронзает все тело от макушки до пяток. – Эти ублюдки перебьют нас всех! Выродок-полковник не мог этого не знать! Мы все погибнем! Мы уже мертвы!

– Довольно, капитан, сэр! Вы еще живы, – оскалился Коул. – И я жив, и, видит Бог, пока я жив, русские не пройдут дальше этого холма! А пока поднимайся, командир, нужно найти надежное укрытие! Бегом, черт тебя дери!

О субординации и уставах все давно позабыли в том аду, что разверзся на позициях батальона морской пехоты. Рота Мартинеса вела бой не более полутора минут – ровно столько, сколько потребовалось русским наводчикам, чтобы расстрелять в упор все до единой бронемашины, ответным огнем способные разве что поцарапать броню казавшихся неуязвимыми танков Т-80. Та же участь постигла и соседей, из которых больше всего внимания враг "оказал" противотанковым комплексам, жестоко отомстив за первые, почти случайные успехи их расчетов. Стрелки с переносными ракетными комплексами "Джейвелин" успели дать один нестройный залп, поразив два или три вражеских танка, но чтобы сдержать натиск противника, этого оказалось слишком мало, и очереди спаренных пулеметов смели храбрецов-морпехов, а танки продолжили свое неумолимое движение.

– Где же авиация? – Мартинес, которого старшина роты почти тащил на себе, другой рукой придерживая массивный раструб ручного гранатомета SMAW, с надеждой взглянул на небо, затянутой клубами черного дыма. – Где штурмовики и вертолеты?!

– К черту авиацию, – прорычал сквозь зубы Бенджамен Коул, согнувшийся вдвое под тяжестью своего командира. Вокруг рвались снаряды, над головой свистели пули, с визгом резали воздух осколки, и старшина роты думал пока только об одном – как отыскать надежное укрытие, где оба они хотя бы не станут жертвами шальной пули, наугад выпущенной каким-нибудь русским молокососом. – Сюда, в эту воронку! Здесь не достанут!

Противник, сам не желая этого, отрыл неплохой окоп, как раз вместивший двух человек в полном снаряжении. Энрике Мартинес скатился на дно воронки, а старшина уже рвался наверх, вскидывая на плечо гранатомет.

– Назад, – хрипло крикнул вслед своему бойцу командир роты. – Назад, не высовывайся! Это приказ, сержант!

– К дьяволу приказы! – Бенджамен Коул упорно карабкался наверх, туда, где гремели взрывы и лязгал металл, а воздух был полон дыма и огня. – К дьяволу авиацию! К дьяволу полковника! Чертовы русские! Я вас сейчас сам уделаю, собственными руками!