Вечер потрясения

– Готово, – наконец сообщил своему обливающемуся холодным потом товарищу подрывник, поднимаясь на ноги. Дело сделано, но у них в запасе еще пять мин, и нужно использовать их с толком, выбрав лучшие места для установки, чтобы чертовым русским пришлось несладко, если они все же предпримут штурм аэродрома. – Движемся дальше. Пошли!

Позиции аэромобильной бригады, сократившейся в числе чуть ли не вдвое, но продолжавшей сражаться, быстро опутывались паутиной минных полей. Ложились на землю кумулятивные мины М4, а рядом с ними сильные но аккуратные руки ставили противопехотные мины направленного действия М18А1 "Клеймор", дистанционно управлявшиеся по проводам и являвшиеся последним рубежом обороны, на который никто не надеялся всерьез. Возможно, поток шрапнели и задержит наступающего врага, но едва ли этого хватит, чтобы остановить русских. А подкрепление все никак не появлялось, и лишь в эфире звучали заверения в том, что помощь близка. В это уже мало кто верил.

Прежде, чем ушедшие в ночь группы минеров доложили о выполнении задачи, прошло немало времени, и немало седых волос прибавилось у командира инженерной роты, приданной аэромобильной бригаде. И лишь убедившись, что все его бойцы вернулись, офицер решился доложить о выполнении приказа своему командиру.

– Полковник, сэр, – вытянувшись по стойке смирно, командир роты негромко – обманчивое спокойствие ночи само заставляло быть тихим и неприметным – сообщил. – Сэр, минные заграждения установлены. Мы выставили более двухсот противотанковых мин на наиболее вероятных направлениях атаки русских. Полагаю, это задержит их и охладит их пыл, сэр.

Это лишь продлит нашу агонию, капитан. Но, конечно, вы и ваши люди отлично поработали, – спохватившись, поблагодарил офицера командир бригады. – Вы прекрасно знаете свое дело, я рад, что мне выпало служить с вами.

Полковник Макгуайр с тревогой взглянул в предрассветный сумрак, а потом инстинктивным движением коснулся нагрудных карманов своего бронежилета. Всего три магазина, и еще один – в его карабине М4А1. Сто двадцать патронов, две сорокамиллиметровые осколочные гранаты для подствольного М203GL, да еще три ручные гранаты М26 – вот и все, что командир батальона, принявший на себя руководство обороной остатков высадившейся в Грозном десантной бригады мог противопоставить собиравшимся для атаки русским. И это еще не самое худшее – все же Макугайру, как офицеру, были положенные кое-какие "бонусы", так что остальные бойцы довольствовались подчас вдвое меньшим боекомплектом. И никто здесь уже всерьез не рассчитывал, что им удастся живыми выбраться из этой западни, в которую они явились сами.

В том, что русские вот-вот ударят, сам Эндрю Макгуайр не сомневался ни на секунду. Об этом говорило не просто его чутье опытного солдата, прошедшего не одно сражение, но и доносившийся из-за ближайших домов рев танковых дизелей. Порой рык становился нестерпимо громким, заглушая все прочие звуки, и тогда занявшие оборону десантники крепче впивались в рукоятки своих винтовок, готовые пустить оружие в дело немедленно. Каждый был готов сражаться до конца, ведь отступать было попросту некуда.

Казалось, еще несколько секунд – и сумрак озарится вспышками выстрелов, земля вновь вздрогнет от грянувших взрывов, воздух застонет под ударами свинца, а из тьмы на позиции десантников движется сметающая все на своем пути лавина русских танков, прокладывающих путь своей пехоте, которой только и останется, что добивать раненых. Но там, по другую сторону фронта, что-то происходило, звук мотов угасал, сходя на нет, и бойцы вновь расслаблялись, копя силы для последней схватки.

– Черт, пусть бы скорее ударили, – зло произнес сержант, поверх ствола штурмовой винтовки М16А2 вглядывавшийся в сумрак, из которого вновь пришел многоголосый рык мощных моторов. – Ждать нет сил! Будь я проклят, что же там творится?

Грозный рев перемещался вдоль линии обороны, порой возникая разом в нескольких местах. Десантники, позиции которых расположились вдоль летного поля, пытались увидеть что-то, но могли лишь гадать, что же именно готовит им противник. Никто не испытывал сомнений лишь в одном – русские и не думали отступать, и это было вполне оправданно.

– Они ударят, непременно ударят, – усмехаясь ответил полковник сержанту, взволнованному столь сильно, что по лицу градом стекал пот. – Русские должны были стянуть сюда достаточно сил. Там полно тяжелой техники, так что ждать дальше нет смысла. Противник атакует, и мы встретим его огнем из всех стволов, сынок!

– Нас просто сомнут, – стараясь сдержать истерические нотки в голосе, воскликнул сержант. – Раздавят, даже не заметив! Винтовки против танков – разве это не смешно! Ведь мы же обречены, полковник, верно? Нас бросили здесь подыхать, забыли!

– Возьми себя в руки, черт побери, – раздраженно рявкнул в ответ полковник Макгуайр. – Ты солдат, и тебя еще никто не освобождал от присяги! Не будь трусливой бабой, и если уж суждено погибнуть, умри, как мужчина!