Вечер в Византии

Интересно, но он ни разу не сказал, что Энн повезло с таким отцом, как Крейг. Патти видел два фильма Крейга, но отделался учтивыми фразами. Он вообще был вежливым молодым человеком. Крейг уже успел убедиться, что политика политикой, а женитьба на его дочери погубит Бейарда Патти. Но стоит ли говорить об этом мальчику?

Кофе был выпит, а к Хеннесси ехать еще рано. Все равно гости соберутся только к полуночи. К тому же Крейг совсем не был уверен, что хочет туда ехать и что Патти будет чувствовать себя там непринужденно.

– Сколько вам лет? – спросил он, когда они вышли из ресторана и направились к машине. (Патти настоял на том, чтобы заплатить за ужин.) – Чуть больше двадцати одного?

– Ровно двадцать один. А что?

– У вас есть паспорт?

– Зачем он вам? – вспылил Патти. – Хотите проверить?

– Конечно, нет, – засмеялся Крейг. – Просто подумал, что мы могли бы отправиться в казино. Нужно же вам посмотреть местные достопримечательности. Там при входе спрашивают паспорт.

По крайней мере хоть за игорными столами часа на два он будет избавлен от излияний брошенного мальчишки.

– О, простите. Конечно. Он у меня в кармане.

– Хотите пойти?

– А что мне терять?

– Деньги. Только и всего.

В казино Крейг наскоро объяснил парню правила игры в рулетку и, посадив около крупье, отошел к столам, где играли в девятку. С самого приезда в Канны он играл всего однажды. В ту ночь, когда одолжил Уодли триста долларов. В ту ночь, когда Мерфи посоветовал ему не связываться с «Тремя горизонтами». Даже сейчас, вспоминая речь Мерфи, Крейг хмыкнул.

Садясь за стол, он подумал, что, имея в кармане тридцать тысяч франков, можно подурачиться.

Время от времени перед новой партией Крейг подходил к Патти. Перед ним лежала внушительная стопка фишек; видимо, поэтому его глаза напряженно поблескивали. Кажется, он привил парню новый порок! Ну что же, увлекшись прихотями чисел и ставя на красное и черное, он хотя бы на время забудет о тоске по Энн.

На освободившееся место напротив Крейга уселась женщина в белом шелковом платье, обнажавшем плечи и пышную, внушительную грудь. Парикмахер, должно быть, немало потрудился над ее прической, а глаза были сильно подведены. Тонкие, не соответствующие ее комплекции губы на круглом, покрытом толстым слоем косметики лице выкрашены вульгарной ярко-красной помадой. Загорелые дочерна плечи и грудь блестели, словно смазанные жиром. Пальцы с хищными загнутыми алыми ногтями были унизаны бриллиантами, которые Крейг, не будучи специалистом в этой области, принял за настоящие. Она принесла с собой груду фишек с другого стола и, разложив геометрическими узорами перед собой, властно постукивала по ним своими длинными накрашенными ногтями. Потом подняла глаза на Крейга и улыбнулась хитро и холодно.

Теперь он узнал ее. Та самая загоравшая толстуха, мимо которой они с Мерфи проходили по пути в бар. Он вспомнил расплывшийся от пота макияж, неприкрыто-порочное выражение лица, признаки испорченности, себялюбия и, как он тогда подумал, грубости и алчной похоти. Обратная сторона монеты по имени чувственность. Жаль, что она вообще села за его стол.

И разумеется, сейчас начнет выигрывать.

Так и произошло.

После нескольких партий он выбрался из-за стола, прихватив свой выигрыш. Горка фишек перед Патти выросла еще больше. Сам он скорчился на стуле, вперив зачарованный взгляд в вертящийся шарик.

– С меня хватит, Бейард, – окликнул Крейг Патти. – Пойду обменяю фишки. А вы?

Патти ответил не сразу, словно возвращался откуда-то издалека.

– Да-да… – пробормотал он. – Пожалуй, лучше закруглиться, пока я еще не проигрался.

У кассы Крейг увидел, что Бейард выиграл чуть больше тысячи франков.

– Сколько это в долларах? – поинтересовался Патти.

– Около двухсот пятидесяти.

– Вот это да! – пораженно протянул Патти. – Как с неба упало. Что ж, недаром говорят: кому везет в любви…

– А, бросьте, Бейард, – перебил Крейг.

– Так или иначе, хоть поездка частично окупится.

Он тщательно сложил банкноты и спрятал в бумажник из страусовой кожи с золотыми уголками.

– Мне его Энн подарила, – пояснил Патти. – В лучшие времена. На нем мои инициалы.

Они вернулись в отель. По дороге к ним несколько раз приставали шлюхи.

– Омерзительно, – прошипел Патти. – Так открыто, нагло!

Он заявил, что не желает идти к Хеннесси.

– Вы отлично знаете, мистер Крейг, что такие сборища не для меня.

Он проводил Крейга в вестибюль, чтобы узнать, нет ли чего от Энн. Ничего.

– Если я узнаю что-то перед отъездом, – пообещал Крейг, – обязательно позвоню.

Он чувствовал себя неловко в присутствии парня, словно собирался его предать.

– Вы настоящий друг, – неожиданно выпалил Патти. – Я считаю вас своим другом, мистер Крейг.

Крейг долго смотрел вслед гигантской унылой фигуре любовника своей дочери, пока тот, прихрамывая, не исчез в ночи.

«Я исполнил свой отцовский долг, – подумал он. – Вернее, часть долга».

Дверь в «люкс» Хеннесси была распахнута, а нестройный шум голосов доносился даже до вестибюля. Безошибочный признак успеха. Фильм Хеннесси приняли на ура. Кроме того, через открытые двери плыл тоже безошибочно узнаваемый запах марихуаны.