Вечер в Византии

– Успокойтесь, Бейард, – велел он, ожидая, пока его соединят.

– Легко вам говорить! Вы ее отец! И что, тоже спокойны?

Патти устремился к нему и встал рядом, словно не доверяя тому, что может наговорить Крейг, и желая собственными ушами услышать все, что будет сказано.

Когда телефонистка в отеле Уодли ответила, Крейг попросил:

– Monsieur Wadleigh, s’il vous plait.[44]

– Monsieur Wadleigh n’est pas la[45], – ответила женщина.

– Что она говорит? – громко осведомился Патти.

Крейг жестом велел ему замолчать.

– Vous etes sure, madame?[46]

– Oui, oui, il est parti[47], – нетерпеливо бросила телефонистка.

– Parti ou sorti, madame?[48]

– Parti, parti, – зачастила она, повышая голос. – Il est parti hier matin.[49]

– A-t-il laisse une adress?[50]

– Non, monsieur, non. Rien! Rien![51]

К этому времени женщина уже кричала. Фестиваль весьма отрицательно действовал на гостиничных телефонисток. Эта просто бросила трубку.

– Ну и что все это значит? – допытывался Патти.

Крейг глубоко вздохнул.

– Уодли съехал вчера утром, не оставив адреса. Это весь твой урок французского на сегодня.

– И что вы намерены делать? – не отступал Патти. Вид у него был такой, словно сейчас набросится на кого-то.

«Наверное, на меня», – подумал Крейг.

– Собираюсь уложить вещи, – объяснил он, – заплатить по счету, добраться до аэропорта и улететь в Нью-Йорк.

– Вы не станете искать ее? – ошеломленно охнул Патти.

– Нет.

– Да что же вы за отец в таком случае?

– Отец как отец. Насколько я понимаю, вполне типичный для нашего времени.

– Будь я ее отцом, нашел бы гада и удавил собственными руками.

– Должно быть, у нас разные взгляды на родительский долг, Бейард, – возразил Крейг.

– Это вы во всем виноваты, мистер Крейг! – с горечью бросил Патти. – Вы разлагали ее. Собственным примером. Бросаете деньги налево и направо, словно они на деревьях растут. Бегаете за молоденькими девчонками… думаете, я ничего не знаю об этой цыпочке Гейл Маккиннон…

– Довольно, Бейард, – велел Крейг. – Конечно, сам я не могу с тобой справиться и выкинуть отсюда, но, думаю, за меня это охотно сделает полиция. И даже очень маленький французский полисмен может сделать жизнь очень большого американца не слишком приятной.

– Не стоит угрожать мне, мистер Крейг. Я ухожу. Не беспокойтесь, я вас не потревожу. Вы мне отвратительны. Как и ваша дочь. – Он шагнул было к порогу, но круто развернулся. – Еще один вопрос. Вы счастливы, что она удрала с этим старпером?

– Нет. Отнюдь нет.

Пожалуй, не стоило напоминать Патти, что Йан Уодли намного моложе Джесса Крейга.

– И мне вас жаль, Бейард. Честное слово. Думаю, лучше всего последовать совету Энн и забыть о ней.

– Забыть о ней… – Патти грустно покачал головой. – Легко сказать. Я не сумею это сделать, мистер Крейг. Слишком хорошо знаю себя. Просто не сумею. Не знаю, смогу ли жить без нее.

Его лицо исказилось, из груди вырвалось нечто вроде рыдания.

– Как вам это нравится, – пристыженно прошептал он, – я плачу.

Он вылетел из комнаты, с силой хлопнув дверью.

Крейг устало провел рукой по глазам. Он гляделся в зеркало, пока брился, и видел, что выглядит ничуть не лучше Патти.

– Сукин сын! – громко произнес он. – Жалкий сукин сын!

Он имел в виду не Бейарда Патти.

Крейг вернулся в спальню и возобновил сборы.

При регистрации в аэропорту служащий сообщил, что отправление самолета задерживается на час. При этом он любезно улыбался, словно преподносил Крейгу величайший дар. Лишних шестьдесят минут в условиях французской цивилизации.

Крейг подошел к телеграфному окошечку и послал Констанс телеграмму с извинениями. Он как раз составлял телеграмму своей секретарше с просьбой встретить его в аэропорту Кеннеди, когда за спиной раздался голос Гейл:

– Доброе утро.

Он обернулся. Она стояла рядом, в голубой рубашке с короткими рукавами и белых облегающих джинсах. Лицо скрыто за неестественно огромными зелеными очками, похожими на те, что она носила в первое утро и выбросила в окно машины, когда они возвращались из Антиба. Наверное, она закупает их оптом.

– Что ты здесь делаешь? – удивился он.

– Провожаю друга, – улыбнулась Гейл и, сняв очки, принялась беззаботно крутить их за дужку. Такая свежая, ясноглазая. Должно быть, только выкупалась в море. Превосходная реклама достоинств марихуаны.

– Портье сказал, когда улетает твой самолет. Времени у тебя осталось немного.

– Портье ошибся. Вылет откладывается на час.

– Единственный драгоценный час, – издевательски обронила она. – Добрая старая Франция. Всегда дает время попрощаться. Выпьем?

– Если хочешь, – кивнул он. Уехать оказалось куда труднее, чем он ожидал. Крейг едва справился с порывом немедленно вернуться к стойке для регистрации, забрать багаж и сказать служащему, что раздумал лететь. Но вместо этого он отдал бланк телеграфисту и расплатился. Сунув под мышку кожаную папку с «Тремя горизонтами» и перебросив через плечо плащ, он направился к лестнице, ведущей в бар. Жаль, что Гейл пришла. Встреча с ней после сцены с Патти испортила впечатление об их ночи вдвоем. Он шагал быстро, но Гейл не отставала.