Вечер в Византии

— И вот еще что, — продолжал Клейн. — По-моему, вещь нуждается в доработке.

— Я еще не встречал рукописи, которая не нуждалась бы в доработке, — сказал Крейг. — Даже если бы Шекспир пришел с рукописью «Гамлета», то первый же человек, которому он дал бы ее прочесть, сказал бы: — «По-моему, это нуждается в доработке».

— Не знаю, кто такой этот Харт, только он не Шекспир, — сказал Клейн. — И мне думается, что он тут весь выложился. Я хочу сказать, что любой режиссер, который возьмется ставить картину, наверняка пожелает привлечь другого сценариста для нового варианта. Перед тем, как говорить об этом с режиссером, я должен знать ваше мнение.

Крейг ответил не сразу. «Возможно, — подумал он, — именно сейчас и следует объявить, что никакого Малколма Харта в природе не существует». Вместо этого он сказал: — Мне надо самому поговорить с тем человеком, который согласится ставить фильм. Выслушать его соображения.

— Желание законное, — сказал Клейн. — Еще вопрос: хотите вы, чтобы я сказал Мэрфи, что берусь за это дело, или вы скажете сами? Он все равно все узнает. И скоро.

— Я скажу ему сам.

— Хорошо, — сказал Клейн. — Нелегкий будет разговор.

— Это уж моя забота.

— Ладно. Заботьтесь. Смогу я связаться с вами в Марселе по телефону, если будет что-то новое?

— Если я перееду куда-нибудь, то дам вам знать, — сказал Крейг.

— И что вы нашли в этом Марселе, черт побери? У нас тут бал.

— Уж это само собой.

— Ну плюньте, чтоб не сглазить, — сказал Клейн и положил трубку.

Крейг задумчиво смотрел на телефон. «Кто телефоном живет, от телефона и погибнет», — непонятно почему подумал он. Он считал, что должен радоваться отзыву Клейна о рукописи. Но радоваться не буйно, а спокойно, осторожно. Даже если ничего не выйдет, все равно уже доказано, что время он потратил не совсем зря.

Он снова взял трубку и попросил отель «Карлтон». Энн к этому времени, наверно, уже прочла рукопись, так что полезно услышать ее мнение тоже. Кроме того, поскольку он бросил ее там одну, — хорош отец! — надо хотя бы дать ей полезный совет, как быть с молодым человеком, который едет к ней из Калифорнии. Если, конечно, она попросит совета.

Пока телефонистка вызывала «Карлтон», он пошел побриться и принять душ. Он должен предстать перед Констанс в лучшем виде, благоухающим. Хотя бы так.

Когда зазвонил телефон, ему пришлось бежать прямо из-под душа. Дожидаясь, когда телефонистка соединит его с номером Энн, он взглянул на мокрые следы на истертом ковре и подумал: «Хорошо, хоть я не страдаю плоскостопием». Человеку присуще тщеславие. Даже по самому идиотскому поводу.

Телефон в номере Энн не отвечал. Если ей и нужен совет, то она получает его у кого-то другого. Скорее всего, у Гейл. Интересно, что Гейл посоветует его дочери и что расскажет? Вдруг расскажет все? А что — все? Впрочем, пустился в путь — иди до конца.

Он пошел опять в ванную и постоял под холодным душем, чтобы смыть мыло. Потом быстро вытерся и оделся. «Не мешало бы выпить», — подумал он. Бутылки с собой он не привез, так что придется идти в бар. «Это в известной мере и от малодушия», — признался он себе. Ему не хотелось дожидаться Констанс в номере: вдруг она захочет немедленно предаться любви. Он на это сегодня не способен.

Бар был освещен мрачным кроваво-красным светом. Два японца в одинаковых темных костюмах склонились над толстой кипой бумаг с текстом, отпечатанным на мимеографе, и о чем-то оживленно вполголоса разговаривали по-японски. Собираются разбомбить марсельскую гавань? Почему это он в молодости так ненавидел этих маленьких, аккуратных, вежливых людей? Банзай! Он принялся за вторую порцию виски, когда в бар вошла Констанс. Красный свет был явно ей не к лицу. Он встал и поцеловал ее. От жары волосы у нее были чуточку влажные. Он не должен был этого замечать.

— Ты чудесно выглядишь, — сказал он. Все остальное подождет.

— Добро пожаловать, добро пожаловать, — сказала она. В этих словах звучало эхо, которое Крейг предпочел бы не слышать.

— Хочу «Том Коллинз», — сказала она. — Он умеет его готовить. — Она кивнула на бармена. Значит, она здесь уже бывала. С кем? Ему показалось, что она недавно плакала.

Он заказал ей коктейль и еще виски — себе.

— Который по счету? — с улыбкой спросила она.

— Всего лишь третий. — Не одна Энн озабочена тем, что он слишком много пьет. В следующем месяце крепким напиткам — конец. Будет он пить только вино.

— Я знала, что найду тебя в баре, — сказала она. — Даже портье не стала спрашивать.

— Во мне никаких тайн для тебя больше нет, — заметил он. — Это плохой признак.

— Тайн у тебя еще много, — возразила она. — Так что не бойся.

Обоим было как-то не по себе. Она взяла сумку, поставила на колени, пальцы ее нервно теребили замок.

— Что же ты все-таки делаешь в Марселе? — спросил он. Тот же вопрос задал ему Клейн. В городе миллион жителей. Неужели и они каждое утро спрашивают друг друга, что они делают в Марселе?