Вечеринка

Я остановилась, потому что на краю танцпола передо мной неподвижно стояла темная фигура. Вспышка осветила его лицо, подчеркнув напряженность пристального взгляда и красоту. Дэвид оставил свои очки и сменил свою повседневную одежду на мягкую матово-черную рубашку и облегающие кожаные штаны.

Я шумно выдохнула.

Мгновение ни один из нас не двигался, но затем он медленно пошел ко мне так, как я и представляла. Толпа расступилась перед ним. Дэвид подходил все ближе и ближе, пока наши тела не соприкоснулись. Он склонился, почти прислонившись своими губами к моему уху, и сказал:

— Я знаю, что эта ночь твоя с Шериз, но…

Я схватилась за воротник рубашки и поцеловала его. На вкус Дэвид был как ром и карамель, и я задалась вопросом: не пил ли он? Даже если так, на вкус это ощущается просто фантастически.

— Потанцуй со мной, — произнесла я.

Его тело подстроилось под мой ритм. Мы снова поцеловались, медленно и глубоко. Рука Дэвида нашла изгиб моей спины и я, полагаясь на то, что он достаточно силен, чтобы удержать меня, прогнулась назад так, что мои волосы коснулись пола. Он резко поднял меня, сильно прижав к себе. Моя нога, словно живя собственной жизнью, поднялась и обернулась вокруг бедра Дэвида, удерживая его в таком положении. Наши глаза были в дюйме друг от друга и его взгляд обжигал. Его пламя было заметно даже при ослепляющем, постоянно меняющемся освещении клуба.

Дэвид издал низкий и грубый горловой рык, и я почувствовала, как рука двинулась ниже, сильнее прижимая мои бедра к его. Его дыхание полыхнуло жаром возле моей шеи, когда я начала вращать бедрами, делая маленькие соблазняющие круги, которые становились все шире. Мы прижались друг к другу, и каждый мускул дрожал от напряжения, гудя так, словно мы были двумя половинками электрической цепи. Наши губы были достаточно близко для прикосновения, но мы не целовались. Я скользнула руками по теплой и гладкой коже брюк на его бедрах. Тепло внутри меня переросло в огонь, пылающий под моей кожей, заставляя краснеть щеки и губы.

Я повернулась к Дэвиду спиной и, о да, это было классно, мне стало ясно, насколько он был возбужден сейчас. Я медленно потерлась о него вверх и вниз, и ощутила, как рука Дэвида обвилась вокруг моих бедер, прижав меня так близко, что невозможно было сделать даже вдох. Он едва ощутимо поцеловал мою шею, и я почувствовала, что слабею перед ним. Руки Дэвида были такими горячими, что, казалось, прожигали тонкий барьер из одежды, создавая ощущение его рук на моей коже. Каким бы невероятным это не казалось, я была совершенно уверенна, что одному из нас не понадобится много времени, чтобы испытать оргазм прямо здесь, на танцполе, в плавно двигающихся тенях.

Магия — так это назвала Рейчел. И ритуал.

— Джо, — прошептал Дэвид. Теперь его голос был низким, глубоким и мурлычущим, словно бархат на моей коже. — Повернись.

И я повернулась, не отрываясь от него. Мы стояли так близко, что все, что нас разделяло — это одежда и остатки благоразумия. Его руки отпустили мои бедра, скользнув между нами и оставляя за собой жаркий шлейф от его прикосновений. Теперь его губы прикасались к моим. Это был невыносимо дразнящий для нас обоих намек на поцелуй.

— Развлекаешься? — спросил он.

Несмотря на непрерывные удары музыки, — оглушающие удары, — я смогла расслышать соблазняющие оттенки того, что сказал Дэвид.

— Ты шутишь, — мой голос был сбивчивым и неподдающимся контролю. — Не уверена, что это можно назвать весельем.

Он издал едва различимый низкий гортанный рык, похожий на довольное урчание, который я скорее ощутила, чем услышала, как вибрацию на моей коже. Губы Дэвида двинулись вниз по моей шее. Он знал, как направить их тепло в самые чувствительные места, именно туда, где это больше всего было нужно. Я ощутила, как изнутри нарастает дрожь, пик, последовавший за нарастающей кульминацией музыки. Зубы Дэвида, царапая, прошлись вдоль чувствительной линии моей шеи, и я, возбужденная, задыхающаяся и дрожащая всем телом, сильнее прижалась к нему. Я бросила взгляд на улыбающуюся Шериз, кружащуюся в руках высокого и великолепного Фредо. И на Рейчел, танцующую в древнем чувственном ритме, от чего ее лицо, казалось, сияло и ликовало в пульсирующих вспышках цвета.

Я могу привыкнуть к этому[1].