Вечеринка а-ля 90-е

– А-а молоток! – орёт Буратина, и мы подхватываем его одобрительный возглас. – Бард ты наш семидесятник!

Тропинка выводит нас прямо к трассе. Дорога не оживлённая и машины проносятся изредка с интервалом раз в пять минут. Это говорит о том, что мы находимся где-то в глуши. Только вот в какой глуши. Знать хотя бы область. Буратина, по единственному несдохшему телефону определяет, что мы где-то в окрестностях Костромы.

– В принципе мы сюда и стремились. Только вот зачем? – рассуждаю я вслух.

Мы идём вдоль трассы, не решаясь подходить к ней близко. Есть большая вероятность нарваться на поднятый по тревоге ментовский наряд. Поймать машину такой ватагой тоже из серии невозможного, поэтому остаётся просто идти и думать на ходу.

Решение возникает очень скоро.

– Смотрите, остановка! – Уксус показывает на одиноко маячащую вдалеке синюю коробочку.

– Если есть остановка, значит должны ходить автобусы.– Буратина поднимает кверху палец, с видом человека, изрекающего оригинальную мысль. Наш шаг ускоряется и становится бодрее. Не успев приблизиться к остановке, мы слышим знакомый шум, который может издавать только автобусный двигатель отечественного производства. Через секунду прозрачная коробочка небольшого автобуса показывается на противоположной стороне дороги, где почему-то нет остановки.

– Нужно тормозить! – кричу я. – Светик, ты у нас самая приличная. Беги на дорогу, попробуй его остановить.

Светка одним своим видом может остановить не только автобус, но если потребуется и президентский кортеж. Когда оранжевый, словно вынырнувший из восьмидесятых ПАЗик остановился, подняв пыльное облако, мы ринулись к нему.

– Откуда вас столько? – удивляется небольшой седовласый водитель, когда гурьба сомнительного вида бородачей и их подружек вламывается в маленький салон.

– Из Москвы, батя! Фестиваль бардовской песни, слышал? – Буратина хлопает по плечу Геракла, заходящего в салон с гитарой наперевес.

– Не слышал! – пожимает плечами старик, захлопывая гремящие двери. – Это где в Вохринке что ли?

– Ну да, в ней самой!

Автобус начинает плавное движение. В салоне кроме нас ещё сидящие отдельно три тётки и молодая парочка.

– А едете куда? – спрашивает любопытный водитель, выкручивая огромный руль.

– Как куда? В Вохринку. – пожимает плечами Буратина.

– Так вы в ней сели…

– Не-е отец…я говорю мы в Вохринку ездили на фестиваль, а сейчас назад…

– На станцию значит?

– Ну да…

– Ну так бы и сказали! Чегой-та гитара у вас одна на всех! – хитрые глаза изучают нас в трясущееся зеркало заднего вида.

– Я свою в карты проиграл, Батя, Ваня вон на пиво свою поменял, когда башка с похмелья чуть не взорвалась, а Славкину вместо дров истопили. Ночью никому не хотелось в лес идти. Если бы Вовка свою из реки вовремя не выловил, вовсе остались бы без гитар…

– Весёлые вы мужики! – смеётся дед и пришпоривает своего конька-горбунка, который набирает скорость несоразмерно издаваемому истошному рёву.

Мы снова вместе и снова в пути. Плавное покачивание сменилось на дикую тряску, вой моста, скрежет амортизаторов и противный свист тормозов. Парни с девчонками разместились на широком заднем сидении, Буратина и Жекичан на сидении перед ними, мы со Светкой напротив Буратины. Я положил голову на глянец её загорелого плеча и моя колючая щека подпрыгивает на нём словно мячик. Солнце, невзирая на грязь, продирается через окна, слепит, бьёт в глаза. Я сладко зажмуриваюсь, укладываюсь поудобнее, как котёнок. Мы снова куда то едем, мы ещё вместе, мы ещё здесь. Где здесь?

« В городке переферийном,

Отдаёт весна бензином,

Дремлет сладко замороченный народ…»

Где то сзади Геракл начинает свой концерт. Я никогда не слышал, чтобы он исполнял эту песню, но теперь видимо есть для кого.

«С добрым утром люби-имая,

Кру-пными бу-уквами,

С добрым утром люби-имая,

Не жалея белил…»

Меня обволакивает сладкая дрёма. Сколько ночей я не спал, две, три? И сейчас я не сплю я наслаждаюсь полётом. Моя голова постепенно сползает с её плеча, скатывается на мягкую пружинистую подушку из грудей, а потом падает на её колени.

«С добрым утром люби-имая,

Ми-илая ты моя-я,

Эта надпись краси-ивая,

Смотрит в окна-а твои…»

Её пальцы нежно перебирают мои волосы и полчища мурашек в который раз начинают свой забег от копчика до затылка. Я не хочу засыпать. Я не хочу просыпаться. Я не хочу, чтобы это закончилось.

«Может строчка счастливая,

Мартом храни-имая,

Буде всем как в пути мая-як,

Пусть потерпят ГАИ…»

Я всё-таки уснул. Я провалился в сон так глубоко, что открыв глаза, долго не могу сообразить, где я и что со мной происходит.

– Подъё-ём соня! – Самое красивое в мире лицо склоняется сверху, тёплая рука гладит мой вспотевший лоб.

Сколько мы ехали? Куда мы ехали? Где мы? Почему нужно выходить? Потому что автобус дальше не идёт? Как жаль, я готов ехать на этом автобусе вечность.

Мои ноги затекли, стали ватными и я с трудом спускаюсь с неудобных ступенек. Оказавшись внизу подхватываю идущую следом Светку, какое-то время держу её на руках лёгкую и невесомую а потом бережно ставлю на землю.