Вечеринка моей жизни

Мэди и Стиви обменялись обеспокоенными взглядами. Они знали, что что-то случилось, но Надя не могла сказать им правду. Она была слишком убита горем. Она чувствовала себя израненной, как будто упала с скоростного велосипеда, и ее душа была расцарапана и разбита.

– Ну, поскольку она не смогла с тобой связаться, Сара Эрнандес из «Зачарованных садов» позвонила мне, чтобы сообщить, что она вернулась из Феникса. Она сказала, что будет нашим контактным лицом на сегодня и завтра, – сказала Стиви голосом продавщицы.

При упоминании о «Зачарованных садах» сердце Нади дрогнуло и учащенно забилось.

– Сара Эрнандес? Кто это?

Мэди передала Наде чашку кофе и ответила:

– Другой владелец праздничного заведения? Разве она не сестра Маркоса?

– А где Маркос? – спросила Надя, чувствуя, как кровь отливает от ее лица.

– Что происходит? – спросила Изабелла, входя в гостиную, где они напряженно шептались.

Надя сделала глоток кофе.

Изабелла посмотрела на Стиви и Мэди в ожидании ответа.

– Ничего… просто Сара сказала, что она будет нашим контактным лицом на вечеринке. Маркоса не будет, – сказала Мэди, всплеснув руками.

– Серьезно? – спросила Изабелла. – Разве ты не провела с ним ночь? Что ты натворила?

Надя покачала головой, пытаясь подавить внезапное желание придушить свою сестру. Прежде всего, откуда она узнала, что они должны были провести ночь вместе. И, во-вторых, почему Изабелла предположила, что Надя сделала что-то не так?

– Нет. Мы не переспали. – Она подумывала о том, чтобы больше ничего не объяснять, нести свое горе в одиночестве, как она всегда делала.

Но если бы это сделала ее сестра или ее подруги, она бы почувствовала себя обиженной, что ей не доверяли. Для чего нужны подруги, если не для того, чтобы поддержать, когда мужчина разбивает тебе сердце?

Надя вздохнула и призналась.

– В истинной манере Ракеты, когда дела пошли на лад, он сбежал.

– Что? – воскликнула Стиви, хлопнув себя рукой по бедру, ее глаза вспыхнули.

– И Брэндон заявился ко мне, чтобы убедить меня не отменять завтрашнюю свадьбу. Он даже принес свидетельство о заключении брака, которое получил по почте. Вы можете в это поверить?

– Canallas[53]! Они оба! – воскликнула Биса, появляясь из-за занавески. Сейчас она не выглядела сбитой с толку или теряющей память. – Но мы не позволим им победить. Мы устроим праздник того, что ты не только пережила битву и войну, но и процветаешь. Лучшее еще впереди. Жизнь в крещендо!

– Лучшее уже здесь, прямо сейчас, – тихо произнесла Мэди, держа Надю за руку.

Надя оглядела свою семью, собравшуюся вместе на ее праздник, и не смогла не согласиться. Она больше не стремилась быть лучшей. Отныне она решила быть Надей Ноэми Паласио, самой собой без каких-либо оправданий.

* * *

За день до своего тридцатилетия она устроила своей семье спа-день в том же месте, где работала Мэди. Мужчинам сделали стрижку и маникюр, а также восковую депиляцию бровей и носов. Женщинам делали массаж и маникюр/педикюр. Наде сделали массаж лица и накрасили ресницы, в то время как ее мать и тети смеялись до слез в сауне.

Как только они вернулись домой, семья настояла на том, чтобы приготовить все ее любимые блюда: ньокки, эмпанадас, бутерброды де мига и клерико, знаменитый фруктовый салат тети Ромины с вермутом.

Надя сделала вид, что не заметила, как Оливия и близнецы пробираются на кухню, чтобы попробовать фруктовую смесь.

Оливия подошла к ней и поцеловала в щеку.

– Ты лучшая, tía. Я люблю тебя, – сказала она на безупречном испанском.

– Мы все хотим быть похожей на тебя, когда вырастем, – добавила Амара, и Аллегра кивнула рядом со своей сестрой-близнецом.

Джианна прищелкнула языком с другого конца кухни.

– Ревнуешь, что она любимая двоюродная сестра? – спросила Марселла Джианну и запечатлела поцелуй на ее губах.

Все девочки захихикали, увидев публичное проявление чувств, и Джианна, покраснев, ответила:

– Ревную? Ты что, шутишь? Я горжусь. Вот так-то. – Она подошла к Наде и крепко обняла ее. – Мы с тобой, двоюродная сестричка. Мы с тобой.

И это было правдой. Они не собирались оставлять ее в одиночестве, чтобы она погрязла в жалости к себе. Каждый раз, когда Сара из праздничного заведения звонила с вопросом, одна из ее подруг или двоюродных сестер решала этот вопрос. Они осыпали ее такой искренней любовью, что у Нади почти не было времени или возможности, чтобы думать о Маркосе. Почти.

Стиви сказала, что все произошло неслучайно, и, возможно, причина, по которой они с Ракетой пересеклись, заключалась в том, чтобы увидеть, насколько она выросла. Жизнь хотела убедиться, научилась ли Надя сначала любить себя.

И все же она скучала по нему. Скучала по тому, что могло бы быть. Она не стала бы лгать самой себе. Но она не нуждалась в нем, чтобы праздновать саму себя. Она не испытывала недостатка в любви.

И когда Надя проснулась в окружении своей семьи в день своего праздника, она не притворялась счастливой, она была такой. Она заметила, что каждый в ее семье дал ей благословение по-своему.