Вечеринка моей жизни

– Надя, – поправила она, и ее слова прозвучали слишком резко, но, опять же. Ей ведь теперь нужно было установить какие-то жесткие границы? – Меня зовут Надя Паласио.

– Привет, Надя Паласио, – повторил он, протягивая руку для рукопожатия. Если бы она не была брошенной невестой, то упала бы в обморок от того, как он произнес каждый слог ее имени. Нет, она не была брошенной. Это она разорвала помолвку. Она являлась хозяйкой положения. Не так ли?

– Я – Маркос Хокинс. – Он подошел к ней и пожал ей руку. – Приятно снова встретиться с тобой, Надя. Это знакомство как будто… запоздало на десять лет. – Когда он улыбался, на его щеках появлялись ямочки. Его жилистые руки были покрыты золотисто-каштановыми волосками.

Надя вдруг осознала, что пятна пота под мышками, должно быть, очень большие, и прижала руки к туловищу.

– В моей машине кончился бензин, – призналась она, показывая ему канистру. – У тебя случайно нет немного?

Она огляделась по сторонам, как будто надеялась увидеть бензоколонку. Разве планировщики свадеб или кем бы он там ни был в этой индустрии, не должны были быть готовы к любой чрезвычайной ситуации?

Но из карманов его обтягивающих джинсов не торчали заправочные пистолеты. Вместо этого он держал в руке ключ, который выглядел точно таким же, как ключ от ее машины. Ведь их автомобили были одной марки, модели и цвета. Вот уж совпадение.

– Я отвезу тебя на заправку, – предложил он.

– Э, нет, – ответила она, впадая в панику от перспективы провести время наедине с ним в маленькой машине. Она знала, на что он способен в ограниченном пространстве.

«Или на что был способен», напомнила она себе. Прошло десять лет, но, судя по охватившему ее возбуждению, ее тело, черт побери, ничего не забыло.

Надя показала ему свой телефон.

– Я вызываю Uber. Я как раз собиралась… нажать на эту кнопку, когда ты появился.

Он прищелкнул языком и сел в свою машину.

– Ну же, Нани, – позвал он, – ты испортишь свои красивые туфельки. Кроме того, к тому времени, как Uber доберется сюда, мы вернемся, и ты будешь уже в пути.

Надя снова прикусила губу. Она была очень взволнована тем, что он назвал ее Нани, как будто это ничего не значило. Снова услышав свое прозвище из его уст, она почувствовала, как в ее животе запорхали бабочки. Эти сочные губы, которые он облизал. Она заметила, что они потрескались. В прошлом его губы тоже всегда были потрескавшимися.

Он заметил ее взгляд на своих губах и сказал:

– Сухость. Я еще не привык к ней. Уже несколько дней моя кожа трескается и шелушится, как у ящерицы.

Она порылась в сумочке, достала тюбик бальзама для губ и протянула ему.

– Он запечатан, – сказала она на всякий случай. – Я им не пользовалась.

Он рассмеялся.

– Я знаю значение слова «запечатанный», nena. И спасибо.

– Услуга за услугу, – ответила она и пожала плечами, отмахнувшись от улыбки благодарности.

Маркос распечатал тюбик и вытер рот, прежде чем нанести толстый слой бальзама. Вишнёвый аромат гигиенического бальзама для губ, смешанный с ароматом ананаса от освежителя воздуха в машине, заставил ее снова почувствовать себя молодой девчонкой.

– Спасибо, – сказал он. – Мои губы снова можно целовать.

Прежде чем Надя запротестовала или передумала, он завел двигатель. В этот момент Кензи вышла из офиса и направилась к белому минивэну. Поймав взгляд, который Кензи бросила в их сторону, Надя испытала радость, что на ней был браслет-оберег от сглаза.

Маркос, ничуть не смутившись, опустил стекло и выкрикнул:

– Увидимся позже, Кензи!

– До встречи! – ответила та бодрым голосом, но глаза Кензи, смотревшие на Надю, которая забралась на пассажирское сиденье, обещали войну.

Надя усмехнулась. У нее не было времени на такого рода конфликты. Ее не волновало, что происходит между Маркосом и Кензи, и теми тремя ангелочками, отцом которых точно был не Маркос.

Чьи же они тогда?

И что Надя делала в машине Раке… Маркоса?

О чем она только думала?

А чем сейчас занимался Брэндон? Скучал ли он по ней? Его это вообще волновало?

Маркос отъехал с парковки.

Надя держала канистру для бензина на коленях. Она постукивала ногтем по пластику, как будто задавала азбукой Морзе все вопросы, которые крутились у нее в голове.

– Нет, – сказал Маркос, сворачивая за угол. – Между нами ничего нет.

– Нами? – повторила она, застигнутая врасплох его признанием.

– Нами? – переспросил он, сбитый с толку. – Между Кензи и мной. – А потом его лицо посерьезнело. – Но да, между тобой и мной тоже. Между нами тоже ничего не было.

Это была правда. На протяжении многих лет между ними ничего не было. Но все равно, его слова причиняли боль. Она чувствовала себя так, будто ее в очередной раз отвергли. Как, когда она поняла, что Брэндон ее не любит.

Брэндон, который пытался морочить ей голову, но Ракета уехал без объяснения причин.

Он был для нее всем…

В смысле, Брэндон. Брэндон был для нее всем, а Ракета… он был интрижкой… развлечением. Теперь она это знала. Она не позволила бы соблазнить себя его длинными волосами, сильными руками и обольстительными губами. Даже сейчас, когда они были увлажнены.