Вечернее утро

Она не ответила, и в ее молчании Лев Александрович почувствовал враждебность. Она вновь подняла корзину, вошла по колено в воду, вынула ком веревок и стала полоскать, словно кишки. Этой красотке качаться бы целыми днями в гамаке и под песни Мерей Матье кушать ленинградское мороженое, а она полощет кишки!

- Девушка, вы ничего не знаете о Стирме?

Она бросила мокрые веревки в плавающую корзину, отчего та сразу почти утонула; наклонившись, красотка пошарила по дну голой до плеча рукой, нашла камень и с профессиональной точностью охотника запустила ему в голову - Лев Александрович едва успел увернуться. Увернувшись, он упал, а когда вскочил и увидел ее злорадную улыбку, Лев Александрович пошагал прочь, часто оглядываясь. Она провожала его теперь уже кокетливой улыбкой и улыбалась перламутровыми пластинами вместо зубов. "Дура несчастная,- негодовал Лев Александрович, шагая брусничным садом.- Впрочем, а почему - несчастная? Говорить, она, наверное, не умеет, вряд ли поняла заданный ей вопрос, а живет в мире, который ее вполне устраивает, а значит по-своему счастлива. Природа безнравственна, ей нет дела до судьбы сотворенного ею субъекта".

Именно так, продолжал размышлять он, теперь уже шагая по бетонному шоссе, на котором прижились какие-то растения, сильно похожие на греческие амфоры. Природу надо исправлять в смысле морали, а не вмешиваться в ее дела, когда она занимается биологическим равновесием.

Лев Александрович был полон решимости поселиться в крепости космонавта Джефсона, чтобы быть всемогущим и неуязвимым, и надо спешить, пока эта замечательная идея не пришла в голову какому-нибудь проходимцу. А кто запретит? Управдом? Начальник милиции? Великий Босс?

- Я здесь начальник! - сказал он себе и направился к бетонному забору.- Мне не надо никакой милиции, я никого не буду казнить, а буду стыдить и миловать, а это хуже всякой казни!

Лев Александрович как в воду глядел. Пролезая в дыру бетонного забора, он носом к носу столкнулся с Джоном. Тот нес цинковое ведро, и так растерялся, что выронил ведро, облив грязной водой веревочные лапти Льва Александровича. Он рассвирепел, чего никогда не позволял себе:

- Ты чего тут делаешь?

- Я? Я з-здесь бу-буду жить...

- А по какому праву, позвольте спросить? Я уже второй год стою в очереди четвертым.

- В какой очереди?- справившись с испугом, спросил Джон.

- В этой, как ее... Черт побери! Разве Великий Босс ничего тебе не говорил?- разгневался Лев Александрович почти натурально и даже спохватился: а не слишком ли?

- Н-нет, то есть, д-да, в-вообще-то н-нет, - залепетал грозный вчера Джон. - Г-говорил он п-про наши души...

Отомщенный Лев Александрович утешился и даже улыбнулся. Улыбнувшись, он похлопал Джона по плечу.

- В твоей душе мне тесновато, да и вообще там потемки, а я не кошка, в темноте не вижу.

Обойдя Джона, он зашагал по тропинке, к аппарату космонавта Джефсона. Джон засеменил следом.

- Господин... как его, Лефу Злов, я уже перевожу вещи. У сверкающего аппарата действительно стояла та самая телега, Ванька с Юзеком вытаскивали из нее тумбочку с прибитым к ней телефоном.

- Привет, ребята. Эта бандура мне не нужна, грузите обратно. Ванька с Юзеком обалдело замерли. Тумбочка с телефоном вывалилась из повозки сама. Откуда-то вынырнула вертлявая мымра, увидав страшного Льва Александровича, она, должно быть, с испугу, закричала детским голоском:

- А это еще кто такой? Джон, чего дывишься, гони его в шею! Лев Александрович рыкнул, она обмерла и села на тумбочку. Подойдя к ней вплотную, он мазнул ей по лицу бородой, и пигалица заверещала.

- Мадам,- спросил Лев Александрович, - ты кто такая? Жена или дочь?

- Я... Я... Я фрау...

- Вот что, фрау, забирай своего фраера и катись по холодку! Чтобы через пять минут вас не было!

Обойдя телегу, он вошел в лифт и поднялся в вестибюль. Роскошное кресло космонавта Джефсона пустовало.

Лев Александрович заканчивал осмотр энергоблока, когда услышал возбужденные голоса. Он спустился и в дверном проеме увидал группу девушек в одинаковых серых балахонах. Их привела та самая красотка.

- В чем дело?- грозно спросил Лев Александрович.

- Пан, по указанию Великого Босса они требуют объяснить, кто ты такой, - сказала красотка, почему-то выгораживая себя.

Его рассмешило это самое "пан", и он позволил себе улыбнуться и стал искать глазами Стирму. Девушки были страшно молоденькими. Вот типичная десятиклассница, наверное, мама за ней не углядела; вот эта с родинкой на пухлой щечке - из трудной семьи; вот эту, хрупкую, могли бы взять манекенщицей или стюардессой. Стирмы почему-то не было и ему стало досадно: уж если прислали делегацию, так отобрали бы лучших представителей.

Неужели все они родили уродов?

Девушки ждали его решения. Конечно же, на весь колхоз - единственный мужик, вот и пришла пора выбрать его председателем!

- Когда? - спросил он.

Они заговорили все сразу. Поднялся гвалт, словно на школьной перемене. Но стоило ему поднять руку, как они дружно замолчали. Спектакль, да и только.

Подняв руку, он посмотрел на часы.