Вечерняя заря

Бондесенъ. Весьма благодарны, сударыня, но сейчасъ намъ некогда… Ну, Карено, вамъ слѣдуетъ выйти. Покажитесь хоть только въ окнѣ. Потомъ вамъ кто-нибудь скажетъ нѣсколько словъ, и вы на нихъ отвѣтите.

Карено. Я только ищу, что мнѣ взять въ руки. А, вотъ что развѣ. Схватываетъ рукопись въ золотой бумагѣ; выходить въ переднюю и останавливается. Мужчины слѣдуютъ за нимъ.

Бондесенъ. Простите, я сяду и напишу докладъ. Садится въ кресло, вынимаетъ бумагу и карандашъ.

Карено подходитъ къ окну въ передней и открываетъ его. Крики «ура» и громкія рукоплесканія заглушаютъ музыку.

Фру Карено. Сара, пойди сюда. Фру Карено Сара также показываются въ окнѣ. Снова крики и рукоплесканія

Музыка замолкаетъ. Во время по слѣдующей сцены кто-то говоритъ рѣчь Карено.

Профессоръ Іервенъ въ сопровожденіи фрэкенъ Ховиндъ входитъ пятясь спиной.

Ф p. Xовиндъ. Добрый день, Бондесенъ. Садитесь пожалуйста, профессоръ. Я сейчасъ вернусь, я только раздѣнусь. Уходитъ направо.

Іервенъ. Ну, разъ ужъ мы встрѣтились, Бондесенъ, то позволь тебя спросить, — за что собственно ты меня преслѣдуешь?

Бондесенъ. Ты желаешь это знать? Потому что я прилагаю все стараніе сдѣлать безупречной нашу общественную жизнь.

Іервенъ. Все твое нашоптываніе — сплошная неправда. Я хоть сейчасъ готовъ присягнуть въ этомъ.

Бондесенъ. Оставь это. А то, пожалуй, придется завтра же отправляться въ Америку.

Іервенъ. Такъ ты говоришь о чемъ-то опредѣленномъ?

Бондесенъ. Я говорю о твоихъ визитахъ туда. Киваетъ налѣво.

Іервенъ. Ага! Ходитъ взадъ и впередъ; останавливается. Я не думаю, что ты меня поймешь въ этомъ отношеніи. Но я бывалъ тамъ совсѣмъ не по той причинѣ, на которую ты намекаешь.

Бондесенъ. Такъ ты хотѣлъ, вѣроятно, видѣть кого-нибудь изъ семьи?

Іервенъ. Почему же нѣтъ?

Бондесенъ. Я до сихъ поръ не зналъ. что надо цѣловать горничныхъ, когда хочешь видѣть господъ.

Іервенъ. Нѣтъ, тебѣ, конечно, въ этомъ домѣ этого не требовалось.

Бондесенъ. За это ты и получаешь по заслугамъ. Поворачивается къ немшу спиной.

Іервенъ. Ну, это мы еще посмотримъ. Если я входилъ въ этотъ домъ по черной лѣстницѣ, то все-таки мною руководили чистыя и благородныя побужденія.

Бондесенъ. Хе-хе-хе, болтай себѣ.

Снаружи аплодисменты.

Фр. Ховиндъ справа. Вы меня долго ждете?

Іервенъ подходитъ къ Бондесену. Ты заставляешь меня высказать святыя и сокровенныя движенія моей души. Беретъ за руку фр. Ховиндъ. Вотъ женщина, которую я искалъ въ этомъ домѣ. Смотри на нее. Изъ-за нея я карабкался по черной лѣстницѣ и говорилъ съ Александрой. Я хотѣлъ знать, когда она приходитъ и уходитъ; потому что я зналъ, что она бываетъ здѣсь. Спроси ее самъ. Она невѣста моей юности, двадцать лѣтъ тому назадъ ее вырвали изъ моихъ объятій. Развѣ я не имѣю права приблизиться къ ней? И развѣ преступленіе, когда тоска по ней заставляетъ воспользоваться этимъ правомъ? Пиши, клевещи на меня въ своей газетѣ. Я это снесу.

Фр. Ховиндъ бросается ему на грудь. Боже, это правда, Карстенъ? Ты все это дѣлалъ для меня? О, я все время замѣчала, что ты постоянно встрѣчаешься со мной, но этого я не смѣла и думать! А, дорогой, любимый, какъ я ждала этой минуты. Благодарю, Карстенъ, что ты не мучишь меня больше. Теперь ужъ никто не вырветъ изъ твоихъ объятій невѣсту твоей юности.

Іервенъ, освобождаясь. Что ты скажешь на это, Бондесенъ?

Бондесенъ. Я скажу, что перехожу на сторону тѣхъ, которые восхищаются тобой.

Сильные аплодисменты снаружи.

Фру Карено въ дверяхъ. Тсс! Тсс! Иваръ говоритъ. Скрывается.

Всѣ идутъ къ заднему плану и слушаютъ. Бондесенъ записываетъ стоя.