Вечерняя звезда

– Прошу, не торопись! – взмолилась я. – Подумай. Ты спас мою жизнь, я благодарна. Но не могу выйти за тебя. Ты – мечта любой женщины. Но я не могу…

– Я и не тороплюсь, – прервал меня дракон. – И дам тебе столько времени, сколько нужно.

– Но за это время умрёт моё чудовище! Отпусти, умоляю. Зачем тебе жена, которая любит другого? – Я упала перед ним на колени.

– Ты изменишь свои чувства. Обещаю. – Он гибко наклонился ко мне и невозмутимо поцеловал в макушку.

«Готова на мучительную смерть»?.. Кто знает…

* * *

Меня разбудили рано утром. И всё было предсказуемо: купание в воде с цветочными лепестками, новое платье из тканей, которые так любит ветер. Позвякивающие при каждом шаге украшения на шее, руках и ногах, умащённых ароматными маслами.

Я заметила, что мои волосы сильно отросли. Умелые служанки уложили их как у ботичеллиевской Симонетты Веспуччи с портрета в красном платье. Хотя гораздо больше я похожа на неё в «Рождении Венеры», просто копия. У нас одни черты, один цвет волос и глаза – светло-карие, как скорлупа молодого ореха. А теперь и вид одинаково бессмысленный. В этом мире мы к тому же тёзки. Только мой Медичи решил на мне жениться. Относительно Симонетты историки расходятся во мнениях: одни утверждают, что Джулиано был её любовником, а другие настаивают на восторженной платонической связи. Мне ближе второй вариант. Вдруг повезёт…

На мою голову набросили вуаль. Я – сама невинность. Рассказать ему, что уже – нет? Это его остановит? Сомневаюсь.

Пришёл дракон. Как ему идёт голубое с золотом! Я бы любовалась им и дальше, если бы…

– Прошу, остановись. Я не могу.

Вижу огонь в его взгляде. Не в смысле «страсть» или «жар сердца» и прочую мелодраматическую чушь, а настоящий огонь. Пламя, рвущееся наружу.

– Идём.

Я не хочу идти, но ноги не слушаются меня. Они слушаются его. При желании он способен заставить меня не дышать или прыгнуть со скалы. Но не заставит. Думаю, скоро он будет стараться мне это запретить.

Мы вышли на ступени дворца. Перед нами – ревущая толпа драконов и их женщин. И множество людей. Они рады своему королю. Счастливы его счастьем. Они держат на руках детей и показывают на нас: «Вот наш замечательный король и его красавица-невеста!» Я уже ничего не слышу. И ничего не вижу от слёз. Вэллард приподнимает вуаль, и мои губы обжигает поцелуй. Его змеиные глаза говорят, что он никогда меня не отпустит. Я почти умираю.

Потом был пир. Я сидела бледным изваянием и смотрела на чарующие танцы, которые танцевали драконы со своими женщинами под дивную музыку. Было что-то похожее на рондо из «Абделазар, или Месть мавра»[23], такое же торжественное и сдержанно волнующее.

– Этот старинный танец они дарят тебе, – шепнул Вэллард.

Может, Пёрселловский мавр на самом деле был драконом?

Между глазами танцоров словно кто-то встроил пружинки, тянувшие их друг к другу, преодолевая сложные фигуры танца. Струящиеся ткани, изысканные яства, свежие цветы. И это лишь помолвка. Какой же будет свадьба!..

Наверное, мысль, проскользнувшая, когда я впервые увидела змеиные зрачки Вэлларда, была правильной: они обещали мне ад. Особенный, персональный, не упоминавшийся ни в одном каноническом церковном труде: ад бесконечной любви и красоты.

* * *

Я перестала выходить из спальни. Не было сил видеть чужое счастье и чужое ожидание, что я сделаю счастливым их короля. Они любили меня, они в меня верили. Я не могла этого переносить. Целыми днями я лежала в постели. Аппетита не было в помине. Безмолвные служанки по-прежнему купали полубесчувственное тело, расчёсывали волосы и вплетали в них цветы местной камелии. Вэллард не приходил.

Как-то мне приснился кошмар: надо мной, словно отражение в зеркале, нос к носу, зависло чьё-то бледное лицо, чёрные волосы мягким шёлком легли мне на плечи и на грудь. А обладатель лица парил в воздухе, плавно покачиваясь. Кажется, Ямамура Садако[24], затосковав от унылой жизни в телефонной трубке, решила навестить меня в магическом мире.

Я захлебнулась криком.

Первым в спальню влетел король – по пояс голый и лохматый, не хуже черноволосого привидения. Прямо герой эротического триллера! Он отшвырнул Садако прочь. И я узнала в моём ночном кошмаре молодого дракона, которого не раз встречала в библиотеке, того, что падал с лестниц, засыпая над книгами. Даже сейчас страх не до конца вытеснил из голубых глаз любопытство.

Руки Вэлларда начали наполняться огнем. Я вскочила и обхватила его изо всех сил, моя сорочка вспыхнула, ладони и бёдра обожгло.

– Он не хотел ничего плохого! Не наказывай… – Больше я говорить не могла, меня накрыло невыносимой болью. Последнее, что я помнила, – то, как он провёл пальцами по моим векам.

Потом почти не было больно. Драконы умеют лечить ожоги, я бы сказала, они в этом – лучшие. Меня мазали душистыми снадобьями, непрестанно поили горьковатыми отварами трав и сладким цветочным чаем, заставляли есть.

– И ты ещё со мной споришь, – усмехнулся король, бесцеремонно усаживаясь на мою кровать. – Ты пожертвовала собой, чтобы спасти дракона. Ты – наша.

* * *