Вечерний караван

Я по-прежнему держу руки вытянутыми, ожидая момента, когда дядя, не выдержав нехарактерной для меня самоуверенности, бросится в мою сторону подобно со всей дури летящему футбольному мячу. Вместо этого он смотрит на меня как на идиота. Поза, свойственная крабам, сделало свое дело. Молча подойдя ко мне, дядя достает из моих застывших пальцев пульт, после чего возвращается к своему креслу. Усевшись, он включает телевизор. Крики телеведущего и гостей его студии. Я продолжаю стоять, ожидая словесной реакции на совершенный мной мятеж. Дядя, уставившись в экран телевизора, начинает покачивать головой и цыкать. Не отрываясь от просмотра телешоу, он устраивается в своем кресле повальяжнее, прокашливается, после чего обращается ко мне.

– Ну посмотрите на него. Опять какая-то малолетняя потаскушка улыбнулась ему в ответ на улице, а этот дурак готов бросить все свои дела ради того, чтобы носиться за ней как бездомная дворняга за кошкой. В ко…

– Дядя Гашим, не говори так про нее. – Я в одночасье осмелел, решившись перебить своего родственника. – Я чувствую, что она та самая.

– Дорогой, я слышу это день ото дня. Перед уходом с работы они «те самые», а через пару дней в разговоре с тобой они оказываются малолетними потаскушками. Затем на их место приходят следующие. И так до бесконечности. А часы недоработок никто мне не компенсирует.

– Сейчас совершенно другая история. Давай мне в три раза больше подзатыльников, если я хоть раз назову ее «малолетней потаскухой». Вот тебе крест – я криво покрестился указательным и большим пальцами, после чего подошел к рабочему столу и поднес их к лицу дяди, коснувшись его носа. Знакомый взгляд как на идиота.

– Дорогой, я муслим, что мне до твоего креста? – дядя вновь обречено покачал головой. – У тебя дед – ударник труда. Отец на заводе чуть ли не ночует. Я – ударив себя в грудь кулаком, дядя вскочил с кресла, не сумев усидеть от гордости за наше генеалогическое древо. – своими руками построил бизнес с нуля. Ну, а ты что?

Я опустил голову и молча смотрел себе под ноги. Со стороны казалось, что я каюсь за свое поведение, но на деле я вновь передразнивал его мимикой своего подвижного лица. Дядя, закончив отчитывать меня, вновь уселся в кресло. Достав пачку сигарет из кармана брюк, он закурил, попутно причитая о моей безнадежности.

– Говорил я твоему отцу, что тебя нужно в военное дело отдавать. Там бы тебя исправили, сделали мужчину. Конфету. – Выпустив едкий дым из своих легких, дядя посмотрел на меня. – Ладно. Сегодня можешь уйти, как закончишь с покупателем. Но завтра останешься после своей смены и будешь проводить опись.

Не ожидая настолько милостивого финального вердикта по отношению к своей персоне, я поднял удивленные глаза. Дядя медленно моргнул, что на его языке тела означало «не нужно излишних благодарностей». Я, улыбнувшись, вприпрыжку подбежал к двери. Взявшись за ручку, я замешкался, обдумывая, какие еще привилегии я смогу выбить для себя, пока мой дядя находится в столь располагающем духе.

– Дядя, давай еще обойдемся без штрафов, согласен?

Реакция – пульт, звучно врезавшийся в шпон дверного полотна в нескольких сантиметрах от моей головы. Переоценил свои способности переговорщика. Не оборачиваясь, я с силой дергаю ручку, выбегаю в торговый зал и хватаю первые попавшиеся бутылки с полки, представляя, что это разорванные нунчаки. Скрывшись за одним из стеллажей и встав в стойку хэнданбу-гунгу по заветам Ип Мана, я ожидаю выхода моего оппонента. До моего правого уха доносится храп – покупатель, не дождавшись моего возвращения, лежит на полу, поверженный сном, вступившим в союз с интоксикацией организма. Из кабинета администрации доносятся крики.

–…Малолетний сукин сын, да я тебя за шкирку выкину отсюда, не посмотрев, что я там наобещал твоему отцу. Обойдемся без штрафов! Может мне еще просто так выдавать тебе зарплату за красивые глаза? – выбежав в торговый зал, который в моменте переквалифицировался в клуб для поединков в стиле ушу, дядя, чей взор застилает ярость, пытается отыскать меня глазами. Тщетно. Спасибо тебе, «Китайский связной». Я с грацией цапли отступаю назад, дабы незаметно покинуть заведение витиеватыми тропами, но мое чутье подводит меня. Сосредоточив все свое внимание на дяде, носящемся из стороны в сторону, я совсем забываю о своем старом знакомом, что сладко пускает слюни на наливной пол. Споткнувшись об его вытянутую руку, я падаю навзничь. Звон разбитого стекла. Мастерски выполнив кувырок через левое плечо, я вновь встаю на ноги – одна бутылка по-прежнему цела, я все еще с оружием. Дядя, заслышав мою опрометчивую ошибку, бежит к источнику шума. Посетитель, чьи ноздри учуяли пары топлива, начинает ворочаться, возвращаясь из анабиоза к жизненным процессам. Дядя выбегает из-за витрины со снеками. Дуэль взглядами. Между нами – около пяти метров. Я выставляю руку с бутылкой водки в сторону дяди, размахивая ей подобно мечу цзянь.

– Ну так что насчет штрафа? – мой голос напорист и дерзок из-за ощущения выигрышной позиции в поединке.