Вечерний свет

О т в е т: Ни один художник, ни одно художественное произведение не могут стоять вне общественной борьбы, поскольку ничто человеческое им не чуждо. Эта борьба может невиданным образом окрылить искусство, но она же может — в экстремальных обстоятельствах — и тормозить его развитие. А искусству доступно все, кроме одного — оно не может выйти из общественной борьбы. Что бы оно ни выражало, оно всегда принимает чью-либо сторону. Оно не безучастно и тогда, когда, находясь в центре схватки, мечтает о времени, которое наступит после битв, о мировой гармонии, которая и явится его собственною сферой. Не в литературе, а в музыке, у Моцарта, наиболее отчетливо предвосхищено общество будущего и его искусство.

Величие и трагедия искусства в том, что оно одновременно есть и настоящее и будущее, и действительность и возможность.

В о п р о с: Ваше молчание и Вашу замкнутость в последние годы Марсель Райх-Раницки{109} (в книге «Немецкая литература Востока и Запада») попытался описать Вашими же словами из «Двенадцати баллад о больших городах»{110} и тем самым, очевидно, косвенно объяснить Вашу позицию:

Вдали от цветущей суши,
Качаемся мы на морях
Молчанья. Томит нам душу
Холод и грозный страх[42]

.

О т в е т: Я не знаком с книгой Раницки, и, говоря откровенно, она меня не слишком интересует. Раницки с давних пор известен мне как догматик. Что же касается последних лет, то теперь он отстаивает догму о несовместимости коммунизма и искусства. В приведенном вами примере он пытается подтвердить существующее якобы положение вещей в 1963 или 1964 годах цитатой из стихотворения, написанного в 1940 году. Как и все догматики, он научился жонглировать цитатами.

1964

Перевод О. Кокорина.

«Полночные воспоминания»

Художник Жан Брюлер завоевал себе в довоенном Париже некоторое имя, хотя к знаменитостям отнюдь не принадлежал. Ему было тогда за тридцать, начинал он как инженер-электрик, но затем стал графиком и книжным иллюстратором. Несколькими годами позже, в очень мрачное время, вышла в оккупированной Франции нелегально написанная и нелегально напечатанная новелла, притом настоящий литературный шедевр; она была озаглавлена «Молчание моря», и автором ее был обозначен некий Веркор. Новелла эта, вскоре переведенная на все важнейшие языки, сыграла огромную роль в период оккупации и в послевоенные годы. Имя ее автора, несомненно, было псевдонимом — так назывался горный массив, известный всякому, кто когда-либо бывал в Гренобле; к тому же года через два после появления новеллы этот массив прославился своим отрядом маки, одним из самых сильных и отважных, какими только располагала Франция; летом 1944 года против него были брошены чудовищно превосходящие его силы, и он был уничтожен, причем погибли не только бойцы, но полностью были истреблены также и жители деревень, расположенных на его территории, от дряхлого старика до грудного младенца. Следует упомянуть, что в этом истреблении участвовали не какие-либо отряды СС, но так называемые обычные подразделения немецкого вермахта; ведь подобные мелочи сегодня так легко забываются. Но вернемся к сочинителю Веркору. Сколь загадочно ни звучал псевдоним на титульном листе, не менее таинственно было и обозначенное внизу издательство — оно называлось «Éditions de Minuit», «Полночное издательство». О том, что это было за издательство (кстати, продолжающее свое существование и поныне, хотя и в других руках), рассказывается в новой книге писателя Веркора, подлинное имя которого, собственно, Жан Брюлер; по-немецки название этой книги звучит как «Битва молчания», или «Безмолвная битва», и имеет также подзаголовок: «Полночные воспоминания».