Вечерник

Дверь храма справа не затворена,
мне отвратительно из щели дует,
святителя укрыта голова,
плоть Митрофана смыли время струи.
Уродлива седая голова Петра, —
тот мертв, кто стукнул по нему, как в бубен,
благословив на царство из стекла, —
несет царь на плечах провидца судеб.
К востоку двинула свой флот страна,
и в Турцию ударила с плеча,
овеществив воронежский рисунок.
С тех пор здесь пузырятся паруса,
здесь Бог прибил Россию к небесам
святым гвоздем, макнув в кровавый сурик.

2005

Аахен

Великий Карл напряг здесь волю злую —
и филиокве вынудил признать,
все латиняне плачут вхолостую,
желая символ веры испытать.
Здесь вспомнил я Европу молодую,
которую пришлось ему подмять,
но выставленную длань золотую
противно ортодоксу целовать.
Приблизился лишь к древнему кресту я,
и разрывая неба ткань тугую,
здесь к Богу обратился через «ять».
Течет ночная мгла в страну чужую,
и слышу сквозь мотора песню злую,
как черти от бессилия вопят.

2003

Лазарево

Со временем врастают гвозди в тело,
я ничего не помню наизусть,
так крошится металл, что черным мелом
рассыпан на болотах смертный груз.
Туннель здесь охраняет Сталин в белом,
отсюда рыл он свой последний путь,
хотел пробиться в ад, а между делом
вспороть земную Сахалина грудь.
Гляжу на лагерь я оторопело,
сквозь ржавчину машин иду несмело,
мне открывается страданий суть.
Морошка на морозе перезрела,
и, как глаза, от горя оскудела,
хранит с тех пор стенанья мертвых уст.

2004

Великий Новгород

Вхожу я в этот город, как весна,
шурша опавшею листвой, как осень,
порой кручусь поземкой, как зима,
как летом, хочется одежды сбросить.
Здесь сладко пахнет севером страна,
и в прошлое слегка меня заносит,
сзывая вече, бьют колокола,
в народе прорастая, будто просо.
Здесь в людях нет татарского сырца,
есть страх перед Москвой, как у скопца,
когда девица о постели спросит.
София по велению Отца,
пронизывая здешние сердца,
в себе тысячелетний город носит.

2004

Константинополь

Была здесь Евхаристия досрочно
прекращена в тот миг, когда врата
взломав, в собор Софии неурочно
вломились мусульмане, вереща.
И вот тогда епископ внес нарочно
Дары Святые в стену алтаря,
с тех пор над куполом торчит порочно
крючкастая турецкая луна.
Однажды клирик из стены восточной,
на гулкий звон колоколов проточный,
вдруг выйдет с антиминсом, не дыша.
И Византия будет той же ночью,
спасительно, непостижимо точно,
как литургия мысли, спасена.

2004

Рязань