Вечная команда

— Я хочу… — шепчу я, но то, как я замолкаю, заставляет его задуматься. Черч перестаёт целовать меня, заглядывая мне в лицо со сладкой смесью разочарования и тоски. — Но я хочу и их. — Мне почти больно говорить это, но я знаю, что должна. Каждый день мне доставляет беспокойство, когда я задаюсь вопросом, будет ли выдвинут ультиматум или вдруг истечёт срок действия нашего договора.

— Они моя семья, Шарлотта, — говорит Черч, опираясь на руки по обе стороны от меня. — Они никуда не денутся. — Он улыбается мне, а затем наклоняет голову, чтобы снова поцеловать меня. Однако на этот раз в этом есть что-то особенное. Это похоже на его личность: наполовину солнечный свет, наполовину железный контроль. Это часть того, кто он есть, часть того, чтобы быть Монтегю.

— В тумбочке есть презервативы, — шепчу я, и Черч кивает, его глаза прикрыты, когда он смотрит на меня. Мы снова целуемся, одна его рука поднимается и ложится на изгиб моей талии, другая скользит под трусики. Часть меня знает, что мы должны снять свадебное платье, но остальной части меня всё равно.

Черч водит пальцами одной руки по моей ключице, в то время как другой дразнит смущающее количество влаги у меня между ног. Мне тоже отчаянно хочется прикоснуться к нему, но, когда я опускаю руки к его брюкам, он хватает меня за запястье.

Не сводя с меня глаз, Черч садится и тянется к галстуку, осторожно развязывая его и снимая с себя. Затем парень берёт его и оборачивает вокруг одной из стоек в изголовье кровати, а затем вокруг моих запястий, завязывая таким образом, чтобы тёмно-синий шёлк плотно облегал меня, но позволял коже дышать.

У него самого перехватывает дыхание, когда он садится на корточки и оглядывает меня, связанную школьным галстуком Академии Адамсон и одетую как его невеста. Солнечный свет струится через окно, окрашивая медовые волосы Черча в золотистый цвет, пока он изучает меня.

— Чего ты ждёшь? — спрашиваю я, обливаясь потом и изо всех сил стараясь не корчиться под ним. Но я отчаянно хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Отчаянно.

— Я наслаждаюсь моментом, — легко отвечает он, и его губы растягиваются в дьявольской ухмылке. — Если бы я был другим человеком, я бы, наверное, сделал фото. Может быть, даже снял видео?

— Не смей, — рычу я, но Черч только посмеивается.

— Я не буду. В конце концов, это лишь для того, чтобы я получал удовольствие. Если бы я заснял это, держу пари, один из этих придурков в какой-то момент завладел бы моим телефоном и увидел доказательства. — Черч наклоняется и целует меня в шею, заставляя меня поёжиться. — В целом, я не против поделиться, но некоторые вещи предназначены только для меня. Это одна из них.

— Ты правда высокомерная свинья, да? А ведь на секунду мне действительно показалось, что ты милый.

Ящик прикроватной тумбочки выдвигается, и оттуда достаются презервативы.

— Ты думала, я хороший? — спрашивает Черч, ухмыляясь. — Это твоя ошибка.

— Я действительно только что… согласилась… выйти за тебя замуж или что-то в этом роде? — спрашиваю я, но он не отвечает словами, вместо этого используя своё тело, чтобы заполнить пробелы. Он глубоко целует меня, прикосновение его губ прорывается сквозь всю эту чушь и проникает прямо в мою душу.

Я никогда не ожидала, что мне понравится в Академии Адамсон; я определённо не ожидала, что мне понравится Студенческий совет.

И всё же приезд сюда — это лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Черч удовлетворённо вздыхает и расстёгивает брюки, открывая мне твёрдую длину своего члена. Я вижу его не в первый раз — горячие источники, помните? — но теперь, когда мы одни, теперь, когда наши намерения прояснились, всё как-то по-другому.

Он надевает презерватив, а затем просовывает руку мне под платье, чтобы снять трусики, засовывая их в карман своего блейзера, прежде чем снять его и отбросить в сторону.

— Я не могу поверить, что мы делаем это, — бормочу я, когда Черч задирает белые юбки вокруг моих бёдер, проводит языком по моей шее, а затем прижимается губами к моему бьющемуся пульсу.

— Почему это? — спрашивает он, глядя на меня сверху вниз.

— Потому что весь прошлый год я даже не была уверена, нравлюсь ли я тебе.

— У всех нас есть свои секреты, Чак, — шепчет он, как раз перед тем, как скользнуть в меня, поддерживая себя одной рукой, а другой касаясь моего лица. Он ни на секунду не перестаёт смотреть мне в глаза, даже когда его тело движется внутри моего, вызывая слёзы удовольствия в уголках моих глаз. Я пытаюсь встретиться с ним взглядом, но он такой напряжённый, что в конце концов я отворачиваюсь. Он поворачивает меня обратно к себе, проводя большим пальцем по моей нижней губе и заставляя меня дрожать.

Когда он целует меня снова, мои глаза закрываются сами по себе, и он оставляет их в покое, проводя губами вниз по моей шее и побуждая меня приподнять грудь навстречу прикосновению его губ.

Это медленно и мучительно, но наилучшим из возможных способов, как медленно разжигают огонь, а затем оставляют гореть. И я горю.