Вечная кровь [СИ c издательской обложкой]

В прошлый приезд в Шато Дюбуа два года назад случилась грандиозная вечеринка в честь дня рождения его двоюродного дяди Мориса, которому исполнилось шестьсот девяносто девять лет. Вино, бренди и коньяк хорошей выдержки лились рекой (вампиры тоже пьют спиртное и пьянеют, хоть и не так быстро, как люди), и донорская кровь тоже. Троюродная племянница Бертрана Франсуаза, которой не исполнилось еще и двухсот годков, намешала двадцатипятилетний коньяк с шампанским и решила слегка подшутить над Пьером. На самом деле, как объясняла она потом, ей банально захотелось воспользоваться мужчиной сексуально, но в процессе соблазнения она слегка перегнула палку. В результате чего у бедняги Пьера прибавилось седых волос и, как признался он позже Бертрану, какое-то время, чтобы вернуть потенцию, ему пришлось прибегать к виагре.

Они прошли в замок и поднялись в гостиную на втором этаже. Комната была декорирована в стиле Людовика XV, хотя свечи в люстре горели электрические и часть мебели была новоделом, как и сам замок.

Уселись в покрытые золотой краской и обитые алой кожей, резные кресла с гнутыми ножками и высокими спинками.

– Ты голоден? – спросила мама. – Есть отличная свежая кровь от доноров с Украины. Первая группа!

– Мама, ты же знаешь, – вздохнул он. – Зачем спрашивать?

– Мало ли, – она пожала великолепными плечами (маме Бертрана Изабель Дюбуа недавно исполнилось шестьсот восемьдесят три года, но мало кто из людей дал бы ей больше сорока). – Я все надеюсь, вдруг ты к нам вернешься? Так бывает.

– Крайне редко, – сказал он. – И я не вернусь.

– Как скажешь. Тогда налей себе выпить, – она показала глазами на открытый бар с напитками, который был устроен прямо на шикарном, красного дерева, бюро восемнадцатого века.

Он подошел к бюро, плеснул себе на два пальца пятнадцатилетнего арманьяка.

– И мне того же, – сказала мама из кресла.

– Итак? – спросила она, когда Бертран вернулся в кресло.

Бертран, пока ехал сюда, долго думал, как начать разговор – издалека или сразу. Решил, что лучше издалека. Но неожиданно для самого себя начал сразу.

– Мама, ты, конечно, знаешь о существовании врат между двумя мирами – нашим и другим, почти таким же, которые открываются раз в сто двадцать лет?

– Конечно. Все мы об этом знаем. И ты тоже.

– Да, но я не знаю, зачем и для кого вы, непримиримые, таскаете оттуда человеческую кровь в своих желудках!

Некоторое время Изабель смотрела на сына широко раскрытыми серьезными глазами, потом расхохоталась. Искренне, от души.

– Серьезно? Ты действительно этого не знаешь?

– Мне никто никогда не рассказывал. Помню, как раз сто двадцать лет назад, в прошлый цикл, я спросил об этом дядю Мориса. Он ответил, что я еще не дорос до этой тайны и со временем все узнаю. После этого спрашивать у тебя я не решился. И у других тоже.

– А теперь, значит, решился? Дорос?

– Как видишь.

Изабель улыбнулась, пригубила из бокала, поставила его на столик.

– Тут нет никакой тайны. А дядя Морис пошутил, только и всего. Могу поспорить, что он был изрядно подшофе, когда ты его спрашивал.

– Точно не помню, но очень может быть. С учетом того, что он почти всегда в этом состоянии.

– Обиделся на дядю? Хе-хе. Зря.

– И вовсе я не обиделся. С чего ты взяла?

– Да так, показалось. Хорошо. Ты слышал о бессмертных?

– Э…

– Людях, которые живут столько же, сколько мы и даже больше?

– Да ладно тебе, мама, это сказки, – улыбнулся Бертран, но улыбка тут же сползла под насмешливо-холодным маминым взглядом.

– Мальчишка, – вздохнула она. – Правильно Морис над тобой подшутил. Вас, новых, скоро от людей будет вовсе не отличить. По признакам ума, я имею в виду. Бессмертные существуют. И мы, вампиры, играем в их существовании важнейшую роль...

Изабель допила арманьяк, протянула бокал сыну:

– Налей мне еще.

Он сходил, принес бутылку, налил ей и себе.