Вечная мерзлота

Герберт стоял красный, безропотно показывая муку, и невольно принюхивался к запаху каши, которую ели в кубрике.

– Сынок буржуйского прокурора и не мог поступить иначе! Если бы я случайно не увидел, он, наполнив свой карман, выбросил бы весь куль за борт, он уже начал его подтаскивать…

– Это неправда! – возмутился Герберт.

– Да-да! – почти ликующе продолжил сопровождающий. – Куль этот принадлежит команде буксира «Полярный», и я как уполномоченный обязан принять меры. Протокол готов, его должен подписать ответственный за продукты.

– От нас-то вы что хотите? – спросил Фролыч недобро.

– Чтобы вы знали…

– Мы и так все знаем, – перебил Турайкина старпом, – лучше накормите парня, чем срамить.

– Это, товарищ, вы сейчас близоруко сказали! – засверкал глазами Турайкин. – Его ждет справедливый советский суд! Вы будете свидетелями!

– Завтра! – остановил его Белов. – Завтра со всем разберемся.

Когда они вышли, Фролыч бросил ложку в кашу:

– Вот сука! Как эта мука вообще к ним попала?!

– Николюшка ему дала, сказал взаимообразно, в Сопкарге, мол, отдаст… – Грач доел свою кашу. – Я сам видел, как он его на баржу попер.

– На приманку он их ловил, тварь! Голодных! – у старпома бровь дергалась. – Как это можно, чтобы от такой гниды столько людей зависело?! Он же идиот законченный! Он их угробит!

– Нам бы, ребята, не связываться, вишь, вроде и ссыльные, а с конвоиром! Да еще колгота эта вокруг них, во всех поселках стоим. Чем-то они провинились… – Грач вытащил кисет и посматривал вокруг, где оторвать бумажку.

Наутро Турайкин пришел на камбуз к Николь:

– Здравия желаю, хотел поинтересоваться, не видели вчерашний куль? Куда делся?

– Обратно забрала, оладья стряпала.

Турайкин на секунду задумался, принюхиваясь к запаху свежих оладушек.

– Ага, хорошо, тогда подпись поставьте, – он аккуратно вытащил бумагу из портфеля.

– Что это?

– Протокол о недостаче муки!

– У кого недостача?

– У вас! Муку же украли! Тут все зафиксировано, не сомневайтесь, – Турайкин совал бумагу и химический карандаш. – Карандаш-то послюнявьте и подписывайте!

– Вы, товарищ, зачем придумываете глупости, нет у меня никакой недостачи, – она зачерпнула черпак горячего супа, подула на него, заглядывая в бумажку, и вдруг весь черпак и опрокинулся! На протокол, в портфель и на китель Турайкина.

– Уй-й-й!!! – взвопил сопровождающий уполномоченный, тряся бумагой и выскакивая из камбуза. – Ты что?!

– Вы меня простите, я тут варю суп на команду, а вы лезете… И вопросы какие-то глупые, клинья бьете, так и скажите… – Николь, валяя дурочку, выглянула наружу. – Вон уже Сопкарга, мне людей кормить, не мешайте, товарищ.

Турайкин трясущимися руками пытался стереть суп, но химический карандаш уже расплылся по бумаге. Из портфеля капало и свисала капуста. Он свирепо сдвинул брови и бросился в рубку.

– Саботаж! – распахнул дверь.

– Стоянка в Сопкарге два часа! – Белов сам стоял за штурвалом. – Прошу не опаздывать!

В поселке Турайкин, не сказав никому ни слова, первым скатился по трапу. Белов надел шинель, звезду нацепил на черный китель и отправился следом. Здесь снег уже лежал капитально и поселок выглядел чистенько, как заяц, переодевшийся к зиме. Машин в Сопкарге не водилось, дорога была укатана санками, утоптана людьми, собаками и оленями. Погода была пасмурная, но без ветра и обещала снег. Сан Саныч посматривал на небо, он шел добить этого Турайкина, прямо видел, как выведет эту тупую сволочь на чистую воду.

Турайкин оказался простым бригадиром и всю свою власть придумал сам. Но победить его, поставить на место здравым смыслом не вышло. Самоуполномоченный, благодаря тупости и житейскому цинизму, легко остался на плаву.

Эту спецбригаду в порядке рвения по службе изобрел начальник Дудинского райотдела госбезопасности. Со стороны начальства затея могла выглядеть убедительно: собрать из разных поселков проштрафившихся и отправить в наказание почти к Диксону. И похвальная строгость применена, и для отчета неплохо – заложен еще один рыбацкий поселок ссыльнопоселенцев.

Турайкина назначили бригадиром, и он, упирая на то, что ссыльные неблагополучные, требовал переведения бригады на режим лагпункта. Часть дела ему каким-то образом удалась – уже в Усть-Порту получил он одного конвойного, во всех же остальных населенных пунктах, где были радиостанции, он сочинял длинные радиограммы, в которых обосновывал и требовал.

Белов в Сопкарге дал две радиограммы своему начальству, но толку это не принесло – «Полярный», простояв два дня, взял на борт еще двух бойцов. Конвоиров стало трое, и уполномоченный бригадир Турайкин, собственным приказом на весь период работ объявил режим лагпункта. Народ в трюме пороптал, но не сильно, разница была невелика, всех больше волновало, что ждет их на новом месте, до которого осталось двадцать с небольшим километров. Берега залива давно уже по-зимнему были укрыты снегом. За кормой баржи добавились две большие рыбацкие лодки.