Вечная мерзлота

Сан Саныча завели в камеру со сводчатыми потолками. Надзирателей было двое. Незнакомые. Один, с жирным животом и большими руками, посматривал равнодушно, главным же был невысокий светлолицый сержант, с маленьким курносым носом и жестко поблескивающими глазками. Сержант спокойно перецепил Белову наручники, теперь руки Сан Саныча оказались сзади, и примкнул к кольцу в стене. Стоять было неудобно, пришлось чуть согнуться вперед. Все происходило деловито, в тишине. Сан Саныч понимал, что его готовят к чему-то плохому. Он молча подчинялся, пытаясь выказывать презрение к их действиям. Одно его волновало – выдержит или нет? Карцер выдержал, бессонницу тоже, хуже всего были эти два последние дня лицом к стене. Ноги опухали, не гнулись и не могли идти, но он ни разу не упал и ни о чем не попросил этого сморчка. Он его ненавидел.

– Так, говоришь, фашисты мы? – Козин взял в руки кусок толстого резинового шланга. Взгляд все такой же задроченный.

Белов молчал, отвернулся от своего следователя. Он почему-то не боялся его шланга.

– Что молчишь? Скажи еще… Цветков, – Козин повернулся к сержанту, – он фашистами нас обзывал!

Младший лейтенант пытался разозлить сам себя. Хотел и не решался ударить. Ткнул шлангом в живот Белову. Шланг был твердый, чем-то заполнен. Надзиратели никак не реагировали, и Сан Саныч легкомысленно подумал, что ребята тоже презирают этого хорька. Он повернул голову в сторону недоброго сержанта, ища поддержки, и в этот момент у него взорвалась голова. Он повис на наручниках, боль от вывернутых плеч вернула в сознание, он вскрикнул и заелозил ногами по полу, пытаясь встать. Ему помог толстопузый. Рот наполнялся кровью.

– Ну как?! – глаза младшего лейтенанта заблестели радостью победителя. – Еще хочешь? Скажи, давай!

Сан Саныч стоял, расставив ноги, он не знал, кто его ударил. Пузан спокойно стоял рядом справа, в лице ничего зверского, сержант отошел и что-то делал в темном углу, вернулся, натягивая перчатки.

– Давайте, чего ждете! – скомандовал младший лейтенант и сильно ткнул Белова шлангом.

И опять Сан Саныч на секунды потерял сознание. Это бил толстый, коротко, без замаха, бил в голову, но не в лицо. И сам же подхватывал… Теперь перед ним встал сержант, как на ринге, очень близко, желваки на щеках играли он ударил в живот, и тут же снизу в падающую голову. Лейтенант, раззадорившись, ударил шлангом по голове:

– Фашисты, говоришь! – он широко замахнулся и ударил еще раз.

Жирный поднимал Сан Саныча, но тот не мог ни разогнуться, ни вздохнуть, только сипел, выдыхая остатки воздуха. Щека раздувалась на глазах.

– Слабак! – заключил сержант и, зачерпнув воды в кружку, плеснул в лицо Сан Саныча.

– Вы почему меня бьете? – Белов сглотнул кровь и посмотрел на сержанта. – Я ни в чем не виноват! Он за все ответит! Герой, да?! – повернулся к офицеру.

Младший лейтенант, оскалившись, ударил шлангом по голове, с другой стороны опять коротко ударил жирный, а следом за ним сержант. Этот бил профессионально, что-то захрустело, Сан Саныч выплюнул вместе с кровью… Это были зубы. Во рту сбоку образовалась дыра.

В голове сильно шумело, Сан Саныча слышал только, как лейтенант выговаривал кому-то. В челюсти пульсировала острая боль. Его облили водой, но он стоял, безвольно опустив голову. Кто-то поднял ее, и Сан Саныч увидел лицо лейтенанта Козина:

– Завтра подпишешь протокол. Понял?

Белов молчал. Глаза лейтенанта были неспокойны, он уперся в Белова шлангом:

– Я напишу протокол, а ты подпишешь! Иначе отдам тебя этим бойцам. Они будут бить, пока не подпишешь!

Его вызвали утром. Протокол был на пяти страницах, мелким, неровным и плохо разборчивым почерком. Белов долго пытался понять, что там написано, у него страшно болела голова. Руками в наручниках с трудом перелистывал большие страницы. Наконец Козин не выдержал:

– Подписывай!

– Я не понимаю, что здесь. – Челюсть распухла так, что Сан Саныч еле произносил слова.

– Здесь изложено, что ты в сговоре с подельниками вел антисоветские разговоры, слушали вражеские голоса по радио, обсуждали деятельность партии и правительства в негативном ключе. Это самое мягкое, что могу, – он заговорил тише, – у Антипина ты должен был лесозавод взорвать в Игарке. Взрывчатку нашли бы на твоем корабле! А твои люди все бы подтвердили! Подписывай, начальство распорядилось помягче с тобой! Через неделю суд и на этап! Вот здесь распишись!

– Какой суд?!

– Что, маленький?! Больше десяти лет не получишь, может и меньше дадут…

– Я никаких разговоров не вел… – Белов помнил, что в протоколе были имена старпома, главного механика, а еще Макарова и его замов.

– Тебе вчера мало было?! – Козин нервно грыз заусенец на руке. – Этим зверям отдам, навсегда инвалидом сделают! Подписывай!

Белов тупо глядел мимо лейтенанта в окно.

– Ну всё, вечером снова будешь внизу! – Козин вызвал конвой и Белова увели в камеру.