Вечная невеста

В машине я закурила и предалась размышлениям. Итак, что мы имеем: некий преступник похитил документы Бориса Сапожникова, по ним устроился в «Гладиатор» охранником, а затем, совершив убийство Алексея Порфирьева, просто-напросто сбежал. И сейчас, скорее всего, живет по своим настоящим документам, а может быть, и по новым «липовым». Кстати, во время похищения паспорта говорил про футбол. Может быть, совпадение, а может быть, и нет…

Правда, при этой ясности многое остается неясным. Зачем он похищал документы? Почему он устроился охранником именно в «Гладиатор»? Потому что увлекался футболом? Если предположить, что он заранее планировал убийство Порфирьева, то на что он надеялся? Ведь месяц назад, когда лже-Сапожникова приняли на работу в бар-ресторан, Порфирьев еще находился в Москве, и практически никто не знал, что он планирует вернуться в родной Тарасов. И потом, на что надеялся преступник, устраиваясь на работу? Что Порфирьев когда-нибудь зайдет в «Гладиатор», где его можно будет грохнуть? А когда это будет и при каких обстоятельствах — откуда он мог знать? Порфирьев болельщиком не был, и постоянным посетителем «Гладиатора», следовательно, быть не мог. Поэтому бред это какой-то, а не план!

А может быть, все не так? Может быть, и не убивал этот лже-Сапожников Порфирьева, а документы у Бориса украл просто потому, что под своими не может светиться в силу какой-то другой криминальной истории? А сбежал потому, что понял — если начнется проверка, то все раскроется, и он первым делом попадет под подозрение. Но как бы там ни было, а его нужно искать. Слава богу, фотография его имеется. Конечно, он может изменить внешность, но все-таки пробовать нужно. Конечно, не самой мне, а милиции. В частности, майору Мельникову, к которому я решила направиться сразу после посещения братьев Сапожниковых. Только перед этим бросила кости и получила следующий ответ:

18+8+34 — С самого начала в вашей жизни присутствуют все человеческие чувства: радость и горе, удачи и неудачи, любовь и ненависть…

Очень тонкое наблюдение! И при чем тут моя жизнь, если я сейчас думала о Сапожникове и его роли в убийстве Порфирьева? При чем тут радость и горе, любовь и ненависть? А ведь это все упомянуто не зря, мои косточки никогда зря не скажут!

«Что ж, время покажет», — философски рассудила я и отправилась в управление.

— Прокудин уже был у тебя с докладом? — с порога мельниковского кабинета спросила я, решив не тратить время попусту.

— Был, — ответил майор, указывая мне на стул. — Садись.

Я опустилась на стул, ловя на себе пристальный взгляд Мельникова.

— Ну и что ты можешь сказать? — спросила я.

— Да ты подожди с Прокудиным, — остановил меня майор, не меняя выражения лица. — Тут вот какая история произошла интересная…

— Какая? — оживилась я в надежде на новый поворот в деле.

— Я, понимаешь, снова послал двух ребят по этому адресу. Ну, по сапожниковскому. Открывает какой-то сопляк. Ну, Витек — ты же Витька знаешь, бугай такой здоровый, — с порога этому сопляку в нос. Куда, говорит, сбежать хотел, гнида? А тут из комнаты выходит бугай раза в два побольше Витька и, ни слова не говоря, нашему Витьку бьет в челюсть. Витек три зуба выплюнул и рухнул. Оказалось, что их уже задолбали «менты недоделанные», что утром уже приходила дамочка из милиции, и ей все объяснили, а эти якобы «козлы недоношенные» — это он про Витька с Коноваловым — либо не поняли ни хрена, либо водяру жрали, пока дамочка отчет о своих действиях проводила.

— А дальше? — заинтересованно спросила я, внимательно глядя в сторону.

— Дальше, — усмехнулся Мельников. — Дальше Витек очухался, понял, что лажанулся, и начал извиняться. Ты представляешь, чтобы Витек извинялся?

Я вспомнила здоровенного Виктора из опергруппы Мишакова, главным и беспроигрышным аргументом которого всегда являлся кулак, и покачала головой.

— Короче, извинился он. Парень, увидев, что перестарался, тут же сопляка своего за водкой послал. В общем, сидели они там три часа и расстались друзьями на всю жизнь. Правда, жиденького Коновалова в отделение буквально принесли…

— Кто принес? — спросила я.

— Да Витек вместе с этим кренделем, старшим братом этого Сапожникова. Он, между прочим, знаешь, кем работает?

— Кем?

— Врачом на «Скорой помощи». Реаниматором. Пообещал Витьку с зубами помочь. Вот такие дела…

Мельников внимательно посмотрел на меня, а потом неожиданно прищурился.

— Дамочка из милиции — это ведь ты была, признайся!

— Ну, я, — в свою очередь улыбнулась я.

— Я так и думал, — махнул рукой Мельников, и по выражению его лица я сделала вывод, что он весьма доволен.

— Я сейчас хорошенечко бы подумала относительно наших дальнейших действий, — сказала я, ненавязчиво напоминая Мельникову, что вообще-то он официально занимается этим делом.

Мельников нахмурился. Он немного подумал, повращал головой туда-сюда — видимо, это помогало справиться с постоянной усталостью, которая в последнее время обуревала майора и днем и ночью, — и вдруг неожиданно спросил:

— Так, ну и что ты думаешь делать?

— А ты? — не осталась я в долгу.