Вечная полночь

Дни шли. Смутно вспоминаю, как мотался к Джизусу пару-тройку дней, рассиживал в сортире с блокнотом на голых коленях, стараясь собрать кровь из шприца, чтобы не замазать какие-то кусочки диалога, которые все же накорябал красным растекающимся фломастером. Бесполезно. Они все равно никуда не годились, даже если бы были читабельными.

Следующее, что помню, как в полной панике прилип к своему раздолбанному компу, пытаясь что-нибудь родить, хоть что-то, пока ухмыляющийся посланник с колючими глазами ждал за дверью. Разумеется, я не мог его впустить. Мое жилище напоминало боснийскую аптеку — разграбленное, арендованное помещение.

Я боялся, что юный посыльный плюнет на все, залезет в свой Линч-мобиль и расскажет Фросту, что тот совершил страшную ошибку. Они наняли не того Джерри Стала. Непременно существует другой, кто умеет писать сценарии, не говоря уж о том, чтобы иногда мыться и открывать визитерам дверь, а не шарахаться в сторону, испуская нервные вздохи. Так оно и есть, поскольку тот, кого они наняли, абсолютно без башни. В доказательство курьер схватил мои неряшливые, замазанные кровью бумажки и доставил их режиссеру. Как мне объяснить, что я по ошибке посчитал семь дней за полтора?

Как только студийный мальчик на побегушках изъял мои потуги, передо мной встала привлекательнейшая перспектива дождаться подробного изложения, какой я никчемный. До сих пор помню, как сидел у себя посреди скомканной бумаги, пустых эвиановских бутылок и грязного барахла, слушая звук машины ухмыляющегося гонца, когда она рванула вниз по холму обратной дорогой. Казалось, мое будущее умчалось вместе с ней.

Понятное дело, из офиса Дэйва мне даже не потрудились позвонить. (Никогда не знаешь, удастся ли что-нибудь словить по телефону.) Я слышал из третьих рук, quel surprise[49], что народ из «Пикса» особо не удивился. Честно говоря, они настолько не удивились, что Тони Кранц по кличке «сын Юдифи», человек Линча в КАТР все же отзвонил моему агенту и поставил его раком за то, что он порекомендовал им в первую очередь такого непрофессионального кретина, как я. Мой агент списал меня на фиг, и весь следующий сезон «Эмми» мне даже не светила.

* * *

Это могла оказаться та голая девятнадцатилетняя, тощая, как скелет, клубничка Рулина, чью шоколадную кожу покрывали алые, размером с дайм ссадины из-за непрерывных почесываний, побочного эффекта десяти дней на кокаиновом крэке, она делала минеты на улице, чтоб ее трубка не пустела. Или тот БАБАХ! — жуткий, зубодробительный выстрел прямо пред тем, как вылетело заднее стекло из моего «Кадиллака». Несколько недель этот грохот не умолкал у меня в башке, и точно так же я не мог стряхнуть омерзительный образ Рулины, отсасывающей мне член в промежутках между вмазками, точно так же не мог сдержать трясучку во всем теле — опасные пограничные конвульсии, нападавшие на меня с пугающей частотой — точно так же я не мог спастись от плотоядных карликов, дразнивших меня из углов замызганных номеров мотелей или лиц в зеркале заднего обзора, кудахчущих теней, преследовавших меня неотступно.

Должно быть, это что-то из тех вещей. Не так, что ты вдруг оглянешься и обозначишь момент, когда пересек черту. Кто может с точностью воспроизвести, что толкнуло их через зыбкую грань, отделяющую Нормальное Поведение от Безумия, Аномалии, Преступления или даже худшего? И когда они понимают, что очутились по Ту Сторону?

Могу лишь сказать с уверенностью, что в определенный момент я огляделся и понял, что, кажется, больше не живу в собственной квартире. Однако не возьмусь точно утверждать, что конкретно я все-таки жил. Непонятным образом я законтачил с одним крэковым по имени Сэмми, негром, только что вышедшим из окружной тюрьмы. Я знал это потому, что он продолжал носить на запястье пластмассовый знак, какой там выдают. Но остальное мне по большому счету неизвестно.

В одно утро я карабкался вниз с Алварадо, когда этот коварный тип присоседился и пробурчал что-то про где можно нарыть офигительной отравы. Что, насколько я понимаю, он и сделал. Поскольку следующее, что я вспоминаю, это уже далеко не утро. Ночь. Того же или следующего дня. И я, Сэмми и Рулина, истекая потом в «Сесил-отеле» в нижней части города, соображаем, как бы без денег добыть крэка.

Наверно, Сэмми сказал, что он кого-то знает. Потом мы попадаем примерно в Южный Центр, чья-то детская рука в окне, я зажимаю в кулаке горсть крэка, и нога Сэмми вдруг резко опускается на мою, стоящую на педали газа. Люди вопят, машина срывается с места, чуть не оторвав ребенку руку, а я стараюсь не вписаться в припаркованные машины, как вдруг этот оглушительный БА-БАХ и ливень осколков орошает мне затылок.

Потом снова мотели. Снова отобранный крэк. Приступы озноба. Где нахожусь — без понятий. Охуеваю со страшной скоростью так, что не успеваю задуматься… Вот к чему мы пришли.