Вечная полночь

Когда вам пора писать текст, вам следует выдвинуть «идею». Следующим этапом надо «получить ее одобрение» у старших коллег. Не знаю, почему меня всегда поражала «прямота» народа, занятого «креативной стороной» шоу. Группа в мой сезон — пятый и последний для «Лунного света», хотя не могу взять на себя всю за это ответственность — представляла собой достойную команду энтузиастски настроенных девочек и мальчиков, верящих: «Когда-то я сам буду делать собственное шоу!»

Через коридор от меня в реально большом офисе сидела мисс Линда, выросшая в Виргинии романистка для «молодых взрослых», напоминавшая нежных школьных учительниц, которых вечно рвутся взять замуж герои вестернов категории В. Она обладала очарованием, вызывающим желание помочь ей нести книги, аккуратненькая сладенькая блондинка, специально для которой, по-моему, изобрели выражение «благоразумное поведение». Вообще-то она уже была замужем, причем не так, как ваш покорный слуга, за англичанином, кто сами-понимаете-бы-не-прочь попасть в индустрию. Рядом со мной устроился Тим, сердечный, привет-чувак-рад-видеть тип американца Джо, напоминавший еврейского Фреда Флинтстоуна. Милейший парень. Тима судьба одарила непомерно крупной рожей, из-за которой казалось, что он говорит «ду», даже если вовсе этого не делал. У него был брат в бизнесе по имени Дик, относившейся к группе элитных авторов, называемых в теле-индустрии «классными», в тени которого он и пахал. Дело в том, что Дик написал для «тридцати с чем-то» легендарный, экстраординарно тонкий эпизод, затрагивающий проблему гомосексуализма. Где он сумел показать однополые отношения совершенно столь же до боли исполненными смысла, как и гетеросексуальные яп-страдания из того же шоу.

В моей «концепции», поскольку стандартный телеобраз стремится повторить клише, вокруг которых строятся выходящие раз в неделю программы вроде «Лунного света», речь шла о злобном пластическом хирурге и нескольких искусственно улучшенных красавиц, которых он убивает — или которые убивают его. К тому времени как плод моих жалких усилий попал к Скипу, жизнерадостному выпускнику Йеля, отвечающему за проект, он был преобразован в нечто для меня абсолютно неузнаваемое.

Я бы, пожалуй, расстроился, если бы мог припомнить, что написал изначально. Главное было в том, что, получив зеленый свет, я мог с полным правом беспрепятственно уединиться в своей наркотической пещере.

Мой собственный клочок рая представлял собой малопрестижный, зажатый в углу кабинет. Когда появился «дизайнер» и спросил, в какой цвет я желаю, чтобы перекрасили комнату, Скип буквально заставил меня выбирать цвет. Сперва я объявил, что не желаю, чтоб ее вообще перекрашивали, но уклоняться было нельзя. Ты был обязан притащить кого-нибудь перекрасить офис, а потом начать исходить говном, цепляться, заставлять переделывать на оттенок темнее или светлее.

Лично Скип велел отделать свой кабинет метрдотеля — пардон, метрдетекста — темным красным деревом и обилием ковров в духе студии Марлона Брандо в «Крестном отце».

Признанные звезды «Лунного света» Сибилла и Брюс в нашу часть реальности соваться не отваживались. Но это не означает, что нам не доводилось пересекаться с Прославленными Актерами, привносившими в наше ничтожное существование некий смысл. Совсем наоборот.

Вскоре после начала сезона, нам, простым смертным, сообщили, что Сибилла Шипгерт приглашает нас на ланч в свою усадьбу Энсино. Стоит ли говорить, что команда изо всех сил зашушукалась? Всех авторов распирало от предвкушения. Я бы присоединился к общей суете, если бы не тот факт, что я страдал от парализующего стыда за свой внешний вид.

Щеки у меня так впали, что по сравнению со мной Кейт Ричардс выглядел как Дом Делуиз. Шея исхудала до диаметра бумажной соломинки, посередине которой застряла персиковая кость, ведь кадык так заметно увеличился, что я казался отпрыском Ичабода Крейна и Олайв Ойл. Возможно, одежда не делает человека, но в некоторых обстоятельствах она определенно может прикрыть очевидную деградацию.

И прикрыла бы, если бы не оказалось, что вкус у меня, видимо, исчез вместе с прочими моими связями с цивилизацией. О чем конкретно я думал, выбрав облачиться на завтрак у Сибиллы в зеленый костюм «электрик» с гигантскими лацканами, сегодня мне и не вспомнить. Просунув свои испещренные дорожками руки в шелковистые рукава костюма, я наполовину подумал, что таким образом поражу воображение амазонской блондинки своими городскими манерами и континентальными шмотками, мы оба ощутим безымянное, но неодолимое притяжение посреди вежливого трепа. Как-то она сумеет приблизиться ко мне. Мы обменяемся несколькими глубокомысленными словами. И я не только заставлю коллег безгранично удивляться, но действительно полюблю и сумею понять эту сильную-но-в-душе-одинокую красавицу.

Однако по совершенно другой причине решил я в тот день «разодеться». Дело в том, что Скип вообще-то выпустил директиву, предписывающую нам, вдобавок к уведомлению о грядущем мероприятии у звезды, — что гораздо важнее — «одеваться прилично».