Вечная тайна лабиринта

Самый очевидный признак христианизации лабиринта — это то, что здесь он в буквальном смысле осенен крестом. Дорога лабиринта то и дело разворачивается на 180 градусов и в точках разворота сталкивается с соседней четвертью пути. Таких точек соприкосновения четыре над центром, четыре — под ним, по три слева и справа, и все вместе они образуют отчетливое изображение креста. Еще одна любопытная вещь, связанная с числами, — это 112 зубцов на внешнем кольце шартрского лабиринта, которых нет больше ни на одном другом лабиринте в мире. Если разделить число зубцов на четверти, обозначенные крестом, получится 28 — количество дней в лунном месяце, а лунный календарь — это тот, по которому определяется число Пасхи, первого воскресенья после первого полнолуния, наступающего за весенним равноденствием. Возможно, шартрский лабиринт использовался для расчета лунного календаря, пусть даже всего лишь символически?

Классический критский лабиринт тщательно перерисовали и обратили в христианство. Впервые в Шартре и в других новых соборах Северной Франции лабиринты были официально — и за большие деньги — установлены в качестве священной тропы, по которой следует пройти (а то, может, и протанцевать) прихожанину. Лабиринт перестал быть просто священным образом, искусной декорацией или хитрой задачкой. На долгие годы, а потом и столетья, последовавшие за падением Римской империи, идея лабиринта, как и многие другие достижения западноевропейской мысли, была обречена на томление в стенах монастырских библиотек. Или скорее на своего рода вавилонский плен. Так или иначе, на целых пять веков про лабиринты забыли.

А потом что-то шевельнулось, и лабиринты — новые, отличающиеся от критской и романской модели — стали появляться на средневековых рукописях, порой всего-навсего набросанными от руки загогулинами на полях. Часто это были рукописи, имеющие отношение к астрономическим и математическим вычислениям. Герман Керн, создавший, возможно, самый пространный перечень лабиринтов из старых рукописей, считает, что древнейший из сохранившихся одиннадцатикруговых лабиринтов в шартрском стиле был обнаружен в библиотеке аббатства Сен-Жермен-де-Пре в Париже. Он был набросан в х веке на форзаце, добавленном к сочинению IX века о том, как высчитать ежегодную и вечно меняющуюся дату Пасхи. В центре лабиринта нарисован дьявол Минотавр, обозначенный как «князь мира сего», он с торжествующим видом восседает на троне, поставив ноги на скамеечку. Определенно это было изображение самодовольного властителя греховного мира. Среди прочих ранних образцов — дополнение к рукописи IX века из Осера, чей кафедральный собор позже обзаведется собственным лабиринтом в нефе, предостерегающее от искажения Слова Божьего, добавления labyrinthus texatur eemoris, лабиринта текстовой ошибки, к Священному Писанию. Около ста лет спустя эта фраза попалась на глаза, вероятно, скучающему без дела монаху, которому хотелось испытать свой новый циркуль. Так ли было дело или нет, но на пергаментной странице появился нарисованный другой рукой геометрически точный лабиринт. И уж совсем удивителен плохо сохранившийся исландский набросок xv века, определенно скопированный с более старого рисунка и изображающий трех Волхвов — тех, что шли за звездой в Вифлеем, — на коленях не перед младенцем Христом, а перед лабиринтом. Все эти рисунки размером были не больше ладони.

Не все лабиринты в древних рукописях — явно христианские. План Константинополя, созданный в XIII веке арабским географом аль-Казвини, очень напоминает лабиринт, чья любопытная структура, не критская и не шартрская, наводит многих на мысль о том, что это не просто план города, а схема следования верховых игроков в Троянской игре, которую устроили во время праздничных церемоний императора Константина в честь крещения города в мае 330 года. Несколько других рисунков, среди которых — усовершенствованная шартрская схема, добавленная в XIV веке к греческой рукописи ix века, призваны свидетельствовать, что изобретателем лабиринта был вовсе не язычник Дедал, а царь Соломон, известный в иудейско-христианской традиции не только своей мудростью, но и архитектурным талантом. По его проекту был создан первый храм в Иерусалиме, и считалось, что строители этого храма положили символическое начало распространившемуся в Средние века движению вольных каменщиков. И в самом деле по сей день находятся люди, готовые доказывать с почти фанатичной настойчивостью, что особенности готической архитектуры и узор шартрского лабиринта входили в число «секретов» храма Соломона, принесенных во Францию, известна даже точная дата, когда это произошло, в 1128 году, — крошечным отрядом крестоносцев, которые называли себя тамплиерами. Некоторые даже полагают, что потерянный Ковчег Завета, содержащий каменные плиты с десятью заповедями Моисея, спрятан под нефом Шартрского собора.