Вечная тайна лабиринта

Самый популярный из новых лабиринтов — и первый, на который зарегистрировали авторские права, был спроектирован Лией Гуди-Харрис, когда она училась на последнем курсе и жила в Санта-Розе, Калифорния. Ее лабиринт, вполне логично названный «Санта-Роза», на первый взгляд выглядит как миниатюрный, но приведенный в порядок шартрский узор. Но кругов в нем только семь, лабрисов — шесть, а в середине — непривычно просторный центр, где прошедшие лабиринт могут собраться вместе, а его тропинка, относительно размера всего узора, немного шире, чем в большинстве лабиринтов, и поэтому по ней можно передвигаться на инвалидной коляске. Хотя инвалидной коляской пользовался ее отец, Лия говорит, что дело вовсе не в этом и что рисунок лабиринта ей подсказала — сначала во сне, а уже потом в реальности — «Божественная Сила Жизни». Претворить подсказку в жизнь удалось благодаря сочетанию исследований лабиринтов древности и советов опытных современных строителей лабиринтов из Америки и Англии. Откуда бы ни появился этот новый лабиринт, его немедленно принялись копировать, так как дизайн здесь был богаче прежнего, а вот места и денег на такой лабиринт требовалось куда меньше, чем на классический шартрский.

Вопрос о ширине дорожки лабиринта поднимался всякий раз, когда речь заходила о его перестройке и модернизации. На оригинальном, 42-футовом шартрском лабиринте ширина дорожки составляла около тринадцати дюймов (по измерениям Роберта Ферре — 13 11/16 дюйма или 34,77 см), и на уменьшенных копиях ее невозможно сделать намного уже. Зато ее можно сделать шире — это не только создаст большую свободу ощущений, но еще и облегчит двустороннее движение по лабиринту. Некоторые — и Лорен Артресс среди них — полагают, что узкие дорожки помогают глубже заглянуть в себя и сосредоточиться, в то время как широкие, напротив, способствуют общению и даже заставляют почувствовать себя так, будто бы ты проходишь лабиринт вместе со всеми другими людьми, которые там сейчас находятся, — сообща. Можно сказать, что узкая дорожка является признаком интравертного лабиринта («Тесны врата и узок путь», — сказано в Библии)[47], а широкая — экстравертного. Хотя найдутся и такие, кто просто скажет, что на узкой тропинке очень трудно разойтись и все время образуются «пробки», а зато на широкой движение проходит мягко, плавно и свободно.

Увлечение Роберта Ферре лабиринтами, вероятнее всего, основано на том, что сам он называет «священной геометрией», — скрещивании точных измерений с символическим значением чисел. Дэвида Толцмана, пожалуй, больше всего увлекает проблема насыщения быстро растущего рынка. Марти Кермин говорит, что больше всего в своих сложных каменных конструкциях любит процесс их создания и в особенности — разрешение сложных строительных задач. При этом все они не скрывают, что относятся к своему занятию как к бизнесу. Куда сложнее обстоит дело с Алексом Чемпионом, еще одним дизайнером лабиринтов. Он искренне верит в то, что делает, и, описывая свою работу, не стесняется употреблять такие, казалось бы, противоречивые прилагательные, как «волшебный» и «научный». Он видел ангелов в лабиринтах и чувствовал энергетические волны, которые не многим дано почувствовать. А еще он написал множество книг и очерков, дающих его занятию научное обоснование.

Чемпион защитил диссертацию по биохимии в Калифорнийском университете в Беркли. В 1972 году, по-прежнему живя в Беркли, он вместе с партнером купил землю рядом с Фило в округе Мендосино, надеясь в один прекрасный день насадить там лозу и устроить винодельню. Однако виноград они так и не посадили. Партнерство развалилось, большая часть земли была распродана. Посвятив двадцать лет научной работе, Чемпион вдруг отвернулся от лабораторных опытов. Однако он сохранил свои десять акров, и теперь склон холма украшают земляные лабиринты и путаницы в необыкновенной концентрации. Пожалуй, подобное место не могло появиться нигде, кроме севера Калифорнии. Начинающаяся от некогда рыбацкой деревни Мендосино долина Андерсон находится в самом центре «района пино-нуар», винной области округа. На холмах по-прежнему растет несколько невысоких деревьев, и весной здесь все бывает усеяно нарциссами и другими полевыми цветами, а осенью — выкрашено в золотой цвет. «Золотым» местные жители называют цвет, который дает выгоревшая коричневая трава на холмах. В свое время на одной из этих длинных грязных улиц, выходящих к главному шоссе, жил Чарльз Мэнсон, а неподалеку от дома Чемпиона и его жены, художницы Джоан, находится загородный дом одного нобелевского лауреата[48]. Рядом с ним, окруженный покосившейся деревянной изгородью, расположился вырезанный в торфе лабиринт Алекса Чемпиона. Он основан на тысячелетней традиции викингов, но, скорее всего, кроме самого Чемпиона, никто об этом не догадывается.