Вечная тьма

— Что в начале?

— Лейли. — Она сказала это не задумываясь, ее первая мысль была о ее дочери, несмотря на то, что она в настоящее время находилась в ловушке в аду без определенных планов на спасение.

— Я всегда была в состоянии ощутить ее, но теперь есть своего рода вмешательство между нами. — Она закусила полную нижнюю губу, выражение ее лица было обеспокоенное.

— Ей может быть причиняют боль и я даже не буду этого знать.

Его рука на ее затылке, его грудь сжималась со странным желанием. чего?

Предложить ей утешение?

Невозможно. Это то что делали люди, а не демоны.

Но это никак не помогало остановить потребность опустить голову и мягко погладить его губами ее рот.

— Марика мертва, — проговорил он мягко. — Это должно быть хорошим знаком.

Она неуверенно кивнула, ее сердце набирало скорость от нежности его ласк.

— Да.

Его пристальный взгляд опустился вниз, задержавшись на ее полной груди, которая выглядывала из-за выреза ее ночной рубашки. Он проглотил стон, когда затвердел с поразительной скоростью.

— Не говоря уже о том, что Лейлу защищает один из самых мощных и безжалостных вампиров в мире, — продолжал он, его голос стал более низкий. — Не так много всего, что могло бы причинить ей боль.

— Это не совсем утешительно, — сказала она сухо.

Он резко поднял вверх голову, хмурая морщинка портила его лоб.

— У тебя есть предубеждение против вампиров?

Ее великолепные глаза сузились, ее выражение лица говорило, что она думала о его намеке на возмущение.

— Можешь ли ты винить меня? — потребовала она. — Меня пытал в течение последних четырех столетий вампир. Это не внушало мне теплых чувств к твоим людям.

Уриэль хотел разозлиться.

Он был тем, кто должен героически преодолевать свое отвращение к женщине, спавшей с Джинном, в то время как она должна благодарить его за смелость. Вместо этого, он расчесывал пальцами ее волосы, другая рука поднималась, чтобы лечь на ее щеку.

— Она причиняла тебе боль.

Ее глаза потемнели от нежелательных воспоминаний.

— Она наслаждалась, причиняя боль.

— Не все вампиры похожи на нее.

Она вздрогнула, но Уриэль ощущал, что это происходило не только из-за ее мыслей о Марике.

— Я надеюсь, что нет, ради Лейли, — сказала она, у нее перехватило дыхание, так как Уриэль начал опускать руку вниз, поглаживая щеку.

— И ради тебя?

Ее губы раздвинулись в бессознательном приглашении, крошечный пульс трепетал у основания ее горла.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — проскрежетал она.

Он наклонился вперед, вдыхая ее сладкий запах, когда позволил своим губам исследовать нежный изгиб ее плеча.

— Я чувствую твое… желание.

***

Катя напряглась на его глупые слова, даже когда она знала, что запах ее возбуждение не оставил никаких сомнений Уриэлю. Если она и чему научилась во время своего плена, то это то, что ничего не скроешь от чертово вампира.

Это только одна из бесчисленных причин, почему они настолько раздражали.

— Это то, что чувствует женщина, вынужденная быть в одиночестве в тесной клетке, в течение последних двух веков, — она бесполезно попыталась блефовать.

Он поднял голову с надменной улыбкой.

— Нет, ты желаешь меня.

— После двух столетий воздержания я желаю грязного, гниющего зомби…

— Меня, — прорычал он, двигаясь с невидимой скоростью, прижимая ее к мшистой земле. Она издала звук удивления, но прежде чем еще успела среагировать, он нагло потерся полностью восставшим членом о нижнюю часть ее живота. О. .да. Сплошное удовольствие ударило по ней. Его улыбка расцвела от ее мягкого стона одобрения.

— Ты хочешь меня глубоко внутри себя.

Благословенная мать, она хотела.

Что может быть более безумным?

Он был вампиром. Они оказались в ловушке в аду. И он был именно тем высокомерным ублюдком, который направляет ее по зазубренному краю.

Она должна ударить его кулаком в нос, а не гладить руками по скульптурному совершенству его груди. Но блин…

Даже с ее ненавистью к вампирам она не могла проигнорировать воздействие его удивительной красоты или знание того, что он рисковал своей жизнью больше, чем единожды, чтобы защитить ее.

А потом была эта жгучая боль, безжалостная потребность.

Это было не просто одиночество, которое преследовало ее, что бы она ни утверждала. Или случайная похоть женщины, которая была без секса в течение очень, очень долгого времени.

Нет, это грызущее желание появилось, когда она впервые увидела Уриэля. И как бы это не злило ее, но надо признать, он единственный, кто может облегчить ее мучения.

Отбросив многие причин, почему это “ужасная идея”, Катя провела своими руками вверх, чтобы взять его красивое лицо, утопая в бархатном жаре его взгляда.

— Уриэль, — выдохнула она.

Абсолютный голод вспыхнул в его глазах. Он опустил голову и уткнулся носом в падинку ее горла. Катя вздрогнула, плотно зажмурив глаза при эротическом чувстве его клыков царапающих ее нежную плоть.

Ох…. Бооожее.

Она должна быть в ужасе от угрозы этого огромного оружия так близко к ее венам, но вместо этого она подняла бедра, чтобы встретить жесткие толчки его члена.