Вечное Дао. Беседы о «Дао Де Цзин» т. 3

А память имеет невероятные возможности; еще не изобрели такого компьютера, который имел бы такие возможности. Память одного человека, если ей дано достаточно времени, может вместить все книги, существующие сегодня в мире. Память одного человека может вместить весь мир книг. Она обладает невероятными возможностями. Единственное — вам нужно сохранять дистанцию: информация есть информация, а знание есть знание!

Знание — это нечто совершенно другое. Знание сосредоточено на бытии, это тень бытия. Благодаря информации вы можете быть полезны для других. Благодаря знанию вы будете просветленным. Оно не утилитарно.

В миру, на рынке нужна информация, и в этом нет ничего плохого. Она становится вредной, когда вы считаете, что эта информация стала вашим знанием. Тогда вы запутались.

Будьте врачом, когда находитесь у себя в больнице; но придя домой, полностью забудьте об этом.

Я как-то гостил в доме судьи Верховного Суда. Этот человек был одним из моих преданных. Его жена сказала мне, когда мужа не было дома:

— Мой муж любит вас, и он так верит в вас — вы можете немного помочь мне. Если вы что-то скажете ему, он обязательно выполнит это.

Я спросил:

— Скажите мне, в чем дело? Чего вы хотите?

Она сказала:

— Скажите ему только одно: что дома он не должен быть судьей. Он остается судьей даже в постели. Больше ничего. Он совершенно измучил нас. Он никогда не бывает человеком — отцом, мужем, другом, — двадцать четыре часа в сутки он судья Верховного Суда. Мы все боимся его, дети дрожат перед ним, потому что он смотрит на нас так, как будто все мы — преступники, стоящие в суде в ожидании его приговора. Пожалуйста, верните его на землю. Если бы он на несколько часов мог забыть, что он судья Верховного Суда, для нас это было бы настоящим благословением.

Если вы врач — хорошо, будьте врачом в больнице, но не смотрите глазами врача на свою жену. Насколько мне известно, доктора очень редко бывают хорошими любовниками, нет — потому что они продолжают смотреть одинаково. Они так много знают о теле — разве они могут любить женщину? Внутри одна мерзость — они знают: артерии, слизь, испражнения — они все это знают; и так весь день: одна болезнь за другой; и когда они смотрят на свою женщину, естественно, эта информация становится между ними.

Врачи не бывают хорошими любовниками. Трудно забыть о своих знаниях и информации.

Вот что я вам скажу: в больнице она нужна — пользуйтесь ею, но не давайте ей использовать вас. Когда вы приходите домой — отбросьте ее! Точно так же, как вы снимаете одежду. Не облачайтесь так же, как в больнице — переоденьтесь, наденьте какой-нибудь вечерний туалет — вроде этого...

Отставьте информацию в сторону, будьте человеком — и тогда могут произойти две вещи, параллельно: вы можете пользоваться информацией в утилитарных целях и одновременно расти как сущность.

Эта сущность растет через истинное знание, не через так называемые знания. Если вы можете сохранять эту дистанцию и бдительность, тогда нет ничего плохого.

На днях приехал один друг и привез мне много книг. Утром, прежде, чем отдать их мне, он слушал меня, и был слегка озадачен: я был так против знаний. Так что вечером он сказал:

— Я привез тебе столько книг, а ты так против знаний — что мне делать?

Я сказал:

— Ты можешь отдать мне эти книги и привезти еще — сколько сможешь. Знания не могут меня разрушить. Я могу пользоваться ими, но они не могут использовать меня. Вот и все, что нужно понять.

Почему в последнее время вы носите все эти смешные шапки?

Спросите у шапок!

Они вдруг появились. Кто-то прислал их мне, они появились на моем пути. Вы должны спросить у них, а не у меня. Но они ждут радушного приема и уважения.

Глава 5 Превыше чести и бесчестия...

Лао-цзы говорит:

Тот, кто знает, не говорит;

тот, кто говорит, не знает.

Заткни его щели,

закрой его двери,

притупи его проницательность,

распутай его сети,

умерь его блеск,

приглуши его шум —

вот мистическое единство.

Тогда любовь и ненависть

не могут коснуться его.

Он недосягаем для прибыли и убытка.

Ему безразличны честь и бесчестие.

Вот почему он всегда уважаем в мире.

Язык есть нечто человеческое; без сомнения, он очень ограничен. Он хорош для объективных вещей и совершенно бесполезен для внутреннего, сокровенного.

Язык может сказать что-то, но не может сказать все. Если вы сидите за обеденным столом, язык полезен — вы можете сказать: «Передайте, пожалуйста, соль». Он утилитарен. Им нужно пользоваться, но он не может высказать истину, потому что истина не утилитарна, и истина не есть нечто объективное. Она не вне вас, она случается где-то в глубочайшем ядре вашего существа.