Вечное движение (О жизни и о себе)

В 1950 году первый раз я был на настоящем весеннем разливе, да еще такой могучей реки, как Урал. Ее воды в конце апреля вздыбились от весеннего паводка. Пойменный лес стоял в волшебных своих отражениях, в нескончаемых зеркалах разлившейся на километры весенней животворной воды. Громоздкие столетние ивы и осокори, разбросав могучие ветви, погрузились по пояс в синюю воду, все еще оставаясь в плену дурмана от долгой зимы. Их зеленые листья еще спрятаны в почках, они не слышат шума живой воды и криков птиц, которые летят в вышине или хлопочут на их голых ветвях. Иногда вода спокойно разливается вдали от бега фарватера, в других местах она идет валом, и горе волкам или зайцам, горе рыбаку, которые зазеваются на этой воде. Начинается клев крупных сомов, они хватают наживку и затем гнут к воде ветки или целые деревца, к которым привязана снасть. По мелким местам начинается бой рыбы. Идет нерест. У твоих ног, словно бы сверхзаряженные мощной энергией тела, мчатся и трутся друг о друга сазаны. Трудно представить колоссальную энергию золотых могучих рыб, с какою они разрезают с пеной и грохотом мелководье, где тепла вода и где икра, быстро нагревшись, дает крепких, проворных мальков. Сила бега этих прекрасных рыб необычайна, их удары рвут любую снасть и любые преграды.

За разливом реки лежат бескрайние степи. Серебряные, матовые ковыли блаженно впитывают в себя весенние токи вод. Тюльпаны рассыпались по степи и складывают свои цветы в желтые, красные, синие, голубые узоры. Птицы кричат над степью и садятся к воде. Быстроногие сайгаки лежат в зеленых постелях из весенней травы. По ночам лисы выходят из нор и играют с луною. Длиннохвостые тушканчики скачут, подруливая помпоном своего неестественного хвоста. Суслики встают у норок и смотрят на небо, где плывут облака и, широко раскинув свои крылья, висят, вглядываясь в землю, степные орлы. Небо весеннее, голубое, обещающее только счастье, бесконечное, как вселенная, полно крыльев, восклицаний, вскриков, шума. Царство птиц, многоголосое, необычайное в своей красоте, повадках, в своей приверженности родным местам, летит, опускаясь для любви и жизни здесь, на Урале, или по большей части пролетая дальше, дальше на север, к своим милым, холодным, родным землям.

Впервые здесь, на Урале, я увидел полную мощь и весенних и осенних перелетов птиц. Летят утки, гуси, кулики, журавли, лебеди, бесчисленные стаи певчих и других птиц. Весной они летят в упоительном океане голубого света. Они спешат, знают, что впереди у них дурман любви, дети и нега родных мест. Неисчислимые, крылатые стаи летят по ночам, закрывая звезды. Гуси кричат, свистят кулики, утки переговариваются между собою. Небо, увлеченное их полетом, словно бы движется с ними. На утренней заре движение птиц становится яростным. Вместе с солнцем над светлеющим горизонтом идут и идут фантастические стаи. Лебеди, вытянув изваянные шеи, зовут: "Скорее, скорее". Их мощные, светлые, чистые крики заполняют воздушное пространство. Их стаи, как голубеющие снежные облака, мчатся по синему небу. Осенью птицы не спешат, туман заставляет их спускаться к земле, и тогда почти на уровне роста человека из клочьев тумана вырываются цветные стаи козары, или серых громадных гусей, или безумные стаи перепелов.

Лицом к лицу встретил я тигров уральских джунглей - неутомимых, хитрых, свирепых, сильных волков, в те годы, казалось, неодолимых хищников этих мест. Раньше мы слушали их крики и вой, теперь несколько раз я вплотную столкнулся с самоуверенными, наглыми хозяевами уральских лесов.

Волки осторожны, они не нападают на людей. Редко удается увидеть волка ближе 200 - 300 метров. В пойме Урала, как и в других местах, они приносили огромный вред. Волки питаются самой разною пищей: от косуль и сайгаков до лягушек. Однако чаще всего они нападают на домашних животных. Много раз в те годы местные животноводы жаловались нам на зверскую расправу волков с овцами и с крупным рогатым скотом.