Читаем Вечное возвращение полностью

Она (богиня из женщин) – находясь на пике экстаза своего бытия, не только желает его сохранить, но и превысить желает; и желает при этом остаться собой (персонально, как точка опоры для плоского мира); но Лилит?

Она (Первоженщина) – в вечном поиске сна наяву; как и все мы! И чему (и кому) указать ей направление поиска, как не громокипящему кубку прозрений (вперемешку со смертоносною страстью) с в руках самых разных людей?

Где ей быть, кроме как в точке сборки грядущей мировой катастрофы?

Но коли блудница Лилит суть прямое творение Отца (а не порождение его порождений), то и в ней есть зерно беспощадного состраданья (любому) Адаму.

Потому – (не страдая) охотник смотрел на неё.

Потому – не страдал: полагал, что уже обладал её телом! Тем самым – считал, что участь её решена: только с ним или с кем-либо (уже после него); полагал он себя человеком простым: младший сын; но – и его хорошо обучали.

Царь, конечно, отправил охотника в сторону страхов его. Но ведь (прежде) ему блудницу отдал – лишь потом повелел передать её Зверю; потому он (охотник той Дикой Охоты) – полагал, что сообщник он тайны обоих, царя и блудницы (о которой посмел догадаться).

То, что любит блудница царя, понятно – не любить невозможно такого героя; а ещё – невозможно герою не жаждать блудницу! Отчего же ееёцарь отослал? Сам вопрос есть ответ: сам, должно быть, влюблен и ревнует; но – к (самой лишь богине) любви (а не к прочим бессчётным партнёрам блудницы).

Оттого и играет страстями – превышая себя: царю невозможно иначе!

Так и ждали они (в размышлениях). Долго ждали, три дня. На четвертый объявился Сатир. Волосатый, припал он к воде; кто (по сути) он есть, что ему до призыва Иштар? Никакого, казалось бы; но – ведь и он естество, что тоскует по форме.

Коли женщин доселе Сатир не изведал – тогда ныне (взяв в партнёры себе Первоженщину) приобщиться мог этот Хаос (не знающий формы), к оформлению Со-Творения мира Отцом.

Кто бы знал, что сейчас зарождается искус искусством? Искушение иллюзиями: что вечно искусство, не изменит любовь, не состарятся жёны, не сгорают холсты; мудрецы назовут этот искус плодами Напрасных Надежд (зеркалами разбитыми; но – отражёнными сами в себе).

Зверь не жил человеческой жизнью (пребывая в невиннейшем зверстве); он лишь музы’кой своей превышал естество: как бы переводя с языка естества на язык изменений (причём – самих изменений); Зверь был больше реальности; но – не отведавши женщины, реальностью подлинной не был.

Что ещё рассказать о Сатире? Страшен видом он был (не как чудо-титаны в будущих мифах у греков – что величия своего не исполнили и стали забыты); но – он был не разорван на иллюзорные зло и добро: оттого был подвижен в подвижном! Как же мог (бы) он не явиться на призывы богини священного блуда?

Итак – к водопою припал волосатый и долго, чавкая, пил; все это время свирель безопасно, как уснувший клинок, лежала поодаль; но – увидел охотник, волосатый почти утолился (водой).

Лишь тогда и припал губами своими губами охотник (который три дня в собственной голове исходил своей похотью всю свою жизнь, виртуально покрывая округу своими страхом и семенем) к нежному уху женщины (отсюда и пошли псе пошлые ухажёры), и со сладкою ненавистью зашептал:

– Обнажись и предстань перед Зверем! Пусть увидит тебя, пусть к тебе подойдет, пусть возляжет с тобой.

– Не хочу!

– Это царь повелел.

– Ну и что? Я не верю тебе.

– Обнажись и предстань перед Зверем. Это царь приказал.

Она кратко взглянула, размыслив:

– Сам ты мал и завистлив, – сказала она. – Ты возможешь лишь ложью солгать, правдой лгать не способен; хорошо – царь велел! Но – тогда я не верю такому царю.

И опять замолчала блудница (внимала молчанию) – чтобы тотчас продолжить:

– Зверь Сатир сверх краёв переполнен дыханием жизни; царь, желая меня умалить (понимай: и меня, и себя испытать) повелел тебе некую несообразность (и прошлость, и пошлость, и подлость) – и при том даже царь хорошо понимает: что мне здесь, перед Зверем и царя далеко, все его повеления?

Помолчав, она изрекла приговор (на века):

– Отдающий такие приказы царь меня не достоин; но – коли начал с тебя (свою волю мне через тебя передав), пусть тобой и продолжит: исполняй повеление его, ступай к Зверю; сам возляг перед ним и отдайся ему.

Слово сказано было. На века дала Первая Женщина определение (такому) извращению естества: содомия – не слияние двух равноправных и разных начал; но – просто-напросто дань (само)разложению и (само)пожиранию, атомизация эгоистической похоти, мозаичность экстаза и гнильё переспелости.

Захотел рассмеяться охотник на эти слова. Захотел закричать и ударить её – даже руку занёс (повезло ем, что не успел). Утолил свою жажду Сатир и, не глядя, нашарил свирель и настолько естественным жестом (для него это было не важнее справления нужды) поднес тростинку к губам, что даже ветер (естественно) поддержал его под локоток.

И явилась музы’ка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Последний рассвет
Последний рассвет

На лестничной клетке московской многоэтажки двумя ножевыми ударами убита Евгения Панкрашина, жена богатого бизнесмена. Со слов ее близких, у потерпевшей при себе было дорогое ювелирное украшение – ожерелье-нагрудник. Однако его на месте преступления обнаружено не было. На первый взгляд все просто – убийство с целью ограбления. Но чем больше информации о личности убитой удается собрать оперативникам – Антону Сташису и Роману Дзюбе, – тем более загадочным и странным становится это дело. А тут еще смерть близкого им человека, продолжившая череду необъяснимых убийств…

Александра Маринина , Алексей Шарыпов , Бенедикт Роум , Виль Фролович Андреев , Екатерина Константиновна Гликен

Фантастика / Приключения / Прочие Детективы / Современная проза / Детективы / Современная русская и зарубежная проза
Мой генерал
Мой генерал

Молодая московская профессорша Марина приезжает на отдых в санаторий на Волге. Она мечтает о приключении, может, детективном, на худой конец, романтическом. И получает все в первый же лень в одном флаконе. Ветер унес ее шляпу на пруд, и, вытаскивая ее, Марина увидела в воде утопленника. Милиция сочла это несчастным случаем. Но Марина уверена – это убийство. Она заметила одну странную деталь… Но вот с кем поделиться? Она рассказывает свою тайну Федору Тучкову, которого поначалу сочла кретином, а уже на следующий день он стал ее напарником. Назревает курортный роман, чему она изо всех профессорских сил сопротивляется. Но тут гибнет еще один отдыхающий, который что-то знал об утопленнике. Марине ничего не остается, как опять довериться Тучкову, тем более что выяснилось: он – профессионал…

Альберт Анатольевич Лиханов , Григорий Яковлевич Бакланов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Детективы / Детская литература / Проза для детей / Остросюжетные любовные романы / Современная русская и зарубежная проза
Жизнь за жильё. Книга вторая
Жизнь за жильё. Книга вторая

Холодное лето 1994 года. Засекреченный сотрудник уголовного розыска внедряется в бокситогорскую преступную группировку. Лейтенант милиции решает захватить с помощью бандитов новые торговые точки в Питере, а затем кинуть братву под жернова правосудия и вместе с друзьями занять освободившееся место под солнцем.Возникает конфликт интересов, в который втягивается тамбовская группировка. Вскоре в городе появляется мощное охранное предприятие, которое станет известным, как «ментовская крыша»…События и имена придуманы автором, некоторые вещи приукрашены, некоторые преувеличены. Бокситогорск — прекрасный тихий городок Ленинградской области.И многое хорошее из воспоминаний детства и юности «лихих 90-х» поможет нам сегодня найти опору в свалившейся вдруг социальной депрессии экономического кризиса эпохи коронавируса…

Роман Тагиров

Современная русская и зарубежная проза
Норвежский лес
Норвежский лес

…по вечерам я продавал пластинки. А в промежутках рассеянно наблюдал за публикой, проходившей перед витриной. Семьи, парочки, пьяные, якудзы, оживленные девицы в мини-юбках, парни с битницкими бородками, хостессы из баров и другие непонятные люди. Стоило поставить рок, как у магазина собрались хиппи и бездельники – некоторые пританцовывали, кто-то нюхал растворитель, кто-то просто сидел на асфальте. Я вообще перестал понимать, что к чему. «Что же это такое? – думал я. – Что все они хотят сказать?»…Роман классика современной японской литературы Харуки Мураками «Норвежский лес», принесший автору поистине всемирную известность.

Ларс Миттинг , Харуки Мураками

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза