Вечность

Гигантские ворота были открыты настежь, пропуская сотни желающих насладиться семейным отдыхом. Лично мне очень понравилось то, что я увидела: аккуратные, миниатюрные сады и бассейны с лилиями разбавляли высокие горки, колеса обозрения и даже виднеющийся вдали океанариум.

Да уж, дня нам, пожалуй, не хватит.

Ниран тоже увлекся, и мы попробовали, несмотря на мои страхи, колесо обозрения, а потом мальчик надолго застрял в веревочной зоне.

Я взяла нам по мороженому и подозвала мальчика отдохнуть. Я выбрала местечко у небольшого прудика и с удовольствием вытянула ноги. Иногда отдыхать — большая работа! Хмыкнув, я откусила большой кусок мороженого. Глаза заслезились, а подошедший Ниран тихонько рассмеялся. Но тут же он насторожился и весь как-то подобрался. Я не сразу поняла, из-за чего такая перемена.

— Что случилось? — спросила я и проследила за его взглядом. Вода! Как я могла забыть!

В нескольких метрах от нас раскинулся маленький пруд с кувшинками. Где-то квакала лягушка. Но эта картина не казалась мальчику умиротворяющей, нет, его глаза округлились от страха, сам он резко побледнел, сдал кулаки так, что пальцы побелели, весь вытянулся в струну.

Я бросила мороженое и подбежала к нему.

— Прости, Ниран! Это моя вина! Давай уйдем! Вон там такие красивые качели… Высокие… Я никогда на таких не каталась! — я несла какую-то чепуху, лишь бы заполнить ту пустоту, что разом разверзлась в глазах мальчика. Я тянула его за собой, но он стал подобен каменному изваянию и просто не шевелился, завороженно наблюдая за водной гладью.

Когда я уже было отчаялась, он посмотрел на меня испуганными глазами, его губы затряслись. Вот-вот разрыдается. Я обняла его крепко-крепко, прижала к себе так сильно, как только могла и сразу почувствовала, как он задрожал от рыданий.

Боже! Что я наделала?!

— Я… я не хотел, — мальчик начал что-то говорить сквозь слезы, — так получилось. Правда… Я только хотел спрятаться. Я так испугался…

— Тихо-тихо, — я гладила его по волосам, а он, надрываясь от душивших его всхлипов, пытался мне что-то сказать.

— Они пришли за мной… Мама не могла… Не могла прокормить… Сама не ела ничего, всё нам, а я видел, видел… — мальчик отчаянно завыл, и этот звук перевернул всё у меня внутри, заставил испытать раздирающую сердце боль, — у неё не было выбора… Я знаю! — почти выкрикнул Ниран, словно боялся, что я начну с ним спорить. Но я не собиралась. Я просто не могла вымолвить ни слова, просто держала его обеими руками и что-то шептала, сама толком не разбирая слов.

— Она… отдала меня этим, — Ниран спрятал свою голову у меня под локтем, — этим… нелюдям. Я знал, что они делают с детьми… Да, все знали! Все! И она тоже знала! Знала!

Мальчик начал кричать, и я испугалась так, как никогда в жизни, но язык, словно прирос к нёбу, и я ничего не могла сказать, ни успокоить, ни подбодрить.

— Они пришли за мной. Улыбались. Знаешь, каково это смотреть в их улыбающиеся рожи?! Хотели связать меня веревкой, но я выскользнул и побежал. Они смеялись мне вслед, им нравилось преследовать добычу…

Мальчик ненадолго затих, и уже совсем охрипшим голосом продолжил:

— Я спрятался в камышах, в пруду, но у них была собака. Злая, наученная хорошо. Я нырнул, как только услышал лай. Я… я всегда хорошо плавал, мог долго обходиться без воздуха. Лучше всех в округе, — добавил он и всхлипнул, — а в этот раз запутался. До сих пор не знаю, что там было. Может, сеть деда Сонга…

Я закрыла глаза, чувствуя, что меня трясет.

— Это было так страшно… Так больно… Я старался высвободиться, но не мог. Ничего не получалось. А потом я подумал, что так, наверное, лучше. Да! Лучше так, чем в их живодернях! Это были мои последние мысли.

Я уткнулась ему в плечо и заплакала. Комок в горле мешал мне говорить. Да, и что тут скажешь? Как можно облегчить испытанный им ужас? Как можно ослабить тиски безнадежности?

— Я никого не виню. Это была случайность, — едва слышно пробормотал мальчик, — мама не виновата. Не виновата…

Боже мой…

— Ниран, — я схватила его за плечи, и мальчик обмяк, как безвольная кукла, — всё теперь позади. Сейчас никто с тобой так не поступит. Ты не один и больше никогда не будешь. Тебе не придётся больше прятаться и убегать. Если ты позволишь, я останусь с тобой рядом, буду присматривать за тобой, а ты за мной. Обещаю, я буду о тебе заботиться и не позволю никому тебя обидеть.

Не уверена, что он понял хоть одно слово из того, что я сказала, но, возможно, выговорившись, он почувствовал небольшое, но облегчение. Совершенно обессиленный он повалился на меня и тяжело дышал. Я укрыла его курткой и прижала к себе, стараясь согреть собственным теплом.

На лавочке рядом лежало совершенно растаявшее мороженое, кувшинки в пруду слабо колебались, а я знала, что каждое услышанное сейчас слово исповеди Нирана никогда не сотрется из моей памяти. Я буду жить вечно здесь, и вечно эти слова и этот детский ужас будут со мной.

* * *