Вечность без Веры

Позади крепли голоса воспитанников. Из зала они все направились в столовую. Если Вера и Аарон останутся здесь, то не избежать им любопытных взглядов.

– Как ты относишься к плюс тридцати в тени? – ответила она вопросом на вопрос.

Аарон выжидательно поднял брови. Поскольку протеста с его стороны не последовало, Вера прошествовала мимо столиков к лифту в конце этажа, чтобы подняться на террасу. Уж там-то на них не будут пялиться.

Солнце сегодня припекало, но не стремилось расплавить в бесформенную лужицу. На голубом небе лениво ползли пушистые облака. Бетонные блоки были теплыми, а не обжигающе горячими. Вера села на самый дальний от входа, спиной к ограждению. Завтра она сильно пожалеет, что провела время на солнце – ее кожа быстро приобретала шоколадный оттенок. В комплекте с темными волосами Вера даже отдаленно не походила на Вечных.

Вера приложила ладонь ко лбу, прикрывая глаза от яркого света. Сквозь полуопущенные ресницы она наблюдала за тем, как Аароном пересек террасу и сел на соседний блок лицом к ней. Аарон с его зелеными глазами и каштановыми волосами с медными искорками сильно отличался от бессмертных. Значит, по меркам Вечных он был совсем юн. Веру так и подмывало спросить, сколько ему лет.

– Когда ты выпустился из ПЭЦ? – невинно поинтересовалась она, рассчитывая сложить два плюс два.

Аарон оторвал трубочку от пакетика с соком, про-ткнул ею серебряную мембрану и протянул Вере.

– Спасибо, – сказала Вера, застигнутая врасплох таким незатейливым, но заботливым жестом, и сделала глоток. Сок был с мякотью, а не разбавленным водой концентратом. Какая редкость. Вера с удовольствием отпила еще.

– Мне было семь, когда меня забрали из второго округа. Потом сразу усыновили. Я не учился в ПЭЦ. Со мной занимались индивидуально.

Вера уставилась на Аарона.

– Разве так бывает?

– Это не практикуется, но и не запрещено. – Он сказал это без большого энтузиазма.

Вера об этом даже не догадывалась. До сих пор ПЭЦ казался ей единственным шансом попасть из зоны в первый округ. Она не знала, завидовала ли тому, что Аарона усыновили. По крайней мере, пока у нее была Сати, она даже не мечтала о подобном.

Она опустила взгляд на сверкающую в лучах солнца брошку, украшенную десятками изумрудов и бриллиантов, на лацкане его пиджака. На такую самому заработать непросто.

– Твои приемные родители – важные люди? – догадалась Вера.

Аарон хмыкнул.

– Более чем.

Вера открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но Аарон передал ей батончик с чечевицей, взял второй, разорвал упаковку и принялся жевать. Вера вскрыла пластик и откусила краешек мягкой массы, которая приклеилась к зубам. Внутри были жесткие недоваренные злаки. Вкус показался странным, будто повар в процессе готовки вспомнил о чем-то более важном и все бросил, так и не доведя до конца. Прикрыв ладонью нижнюю половину лица, Вера как можно незаметнее очистила языком зубы. Хотя она никоим образом не отвечала за питание в ПЭЦ, она почувствовала неловкость, но Аарон не кривился, ел так, будто бы ему даже нравился этот вкус. Вера спешно проглотила то, что находилось у нее во рту, и спросила:

– Чем ты питался в зоне? – Когда Аарон заметно вздрогнул, она пояснила: – Когда ты там жил. У тебя же остались какие-то воспоминания о том времени?

Плечи Аарона поникли.

– О таком сложно забыть, – сказал он с хрипотцой в голосе. – Еду мы получали в пунктах выдачи пайков, недалеко от границы. Всем полагалась одинаковая ежедневная норма, но утром она была чуточку больше, чем ближе к полудню. Во второй половине дня забирать уже было нечего. Я занимал место в очереди задолго до рассвета. Мама сменяла меня около девяти, еду выдавали на руки только совершеннолетним. В пайке, – Аарон грустно замялся, – чего только не было. Обглоданные кости, огрызки, сухари, чаще всего с плесенью. Плесень мама не срезала, шутила, что это пенициллин, который было не достать.

Вера уставилась на него.

– Разве продукты не подвергаются термической обработке, прежде чем попасть из первого округа в зону?

– Сейчас – да, тогда – нет, – сдержанно ответил Аарон, а потом недовольно взглянул на Веру. – И прекрати, пожалуйста, называть второй округ зоной.

Вера почувствовала, как у нее загорелись щеки. На долю секунды он из знакомого превратился в воспитателя, который собирался учить ее уму-разуму.

– Извини, – пробубнила она.

Аарон вздохнул и продолжил говорить, крутя в руках пакетик с соком:

– Тогда продукты не обрабатывали. Однажды я даже нашел зуб в картофельном пюре. – Он криво улыбнулся, а Вера содрогнулась. Содержимое ее желудка запросилось наружу. – Это уже позже жена Канцлера отстояла поправку в законе о термической обработке и фильтрации продуктов.

– Не помню этого из уроков истории, – призналась Вера.

Аарон резко поднял лицо к небу и закрыл глаза. Его волосы светились медью на солнце, он глубоко дышал. На молочно-белой коже выступил румянец. Наверняка Аарон пережил гораздо больше того, о чем рассказал. Вера хотела бы узнать его поближе.