Вечность и Тлен

Придя в себя, влив чуть силы, Айвен попыталась придать этим видениям чёткости. Но вместо того чтобы полностью подчиниться воле девушки, на поверхность само собой всплывает воспоминание – всё в алых красках. Будто на стекло разлили вино или вишнёвый сок и заставили смотреть через него.

Перед глазами две туманные фигуры. Одна, мужская, лежит, лишь слегка приподняв голову, вторая же явно является женской, и она склонилась над ним, касаясь тонкими напряжёнными пальцами лица.

– Желаешь умереть? – бархатным тоном спрашивает она – её слова звучат будто наяву в сознании Айвен. То, как говорит незнакомка, завораживает.

– Глупый вопрос… Идиотка… – Этот язвительный голос Ларак бы не перепутала ни с чем.

– Если бы ты был чуть учтивее, я бы, возможно, облегчила твои страдания… – Неизвестная склоняет голову, её светлые волнистые волосы, свесившиеся к земле, полностью заслоняют от Айвен её лицо.

– Лгунья, – издевательски выплёвывает див.

А хрустальный смех эхом воцаряется в ушах.

– А ты больше не пытаешься меня задушить, – вскоре невинно шепчет девушка.

В следующее мгновение тело Самаэля содрогается, и он отхаркивает кровь. Только ныне, когда воспоминание стало более чётким, Айвен замечает, что грудная клетка дива пронзена мечом, вошедшим в плоть до середины лезвия.

– Обязательно попробовал бы. Но сил нет, – прохрипел див.

Дэва укоризненно зацокала, ведя пальцем по его щеке:

– И до чего ты себя довёл… В таком состоянии. Что бы ты делал без меня?

– Давно бы умер.

– Вполне.

– Когда-нибудь я ж тебя убью, – процедил Самаэль с нагрянувшим следом на него безудержным и жутковатым, но болезненным смехом.

– Попытайся, – великодушно позволяет она. Её голос стекает тягуче, как цветочный мёд. – Но для этого придётся отказаться от своего сокровенного желания. Не противься, возвращай силы, я буду тебя ждать. – Незнакомка наклоняется и нежно целует его в щёку. Див хрипло и утробно рычит, как зверь. – Ведь так или иначе, пока жива я, тебе, Фародей, умереть не позволено. Великий теневой бог не может сам себя лишить жизни. Подобная кончина окажется слишком жалкой.

Дэва отклоняется, встаёт, её рука опускается на рукоять, с хрустом и чавканьем вытаскивая меч из «живых» ножен. Грудная клетка Самаэля изгибается дугой, из его глотки вырывается стон, он опадает и, судя по воцарившейся тьме, теряет сознание.

Айвен открыла глаза. Её тело сотрясала крупная дрожь. Холодный пот катился по позвонкам.

Взгляд же наткнулся на острое сияние золотых радужек. Самаэль – или кто бы это ни был – больше не спал.

Ларак попятилась, завалилась назад, отползая в панике дальше, пока её спина не упёрлась в древесный ствол.