Вечность на двоих

Комиссар в сопровождении Данглара и Жюстена вернулся к могиле.

— Если звук есть, а мы его не слышим, это значит, что мы оглохли. Не земля нема, а мы никуда не годимся. Поэтому нам нужен специалист, переводчик, парень, который сумеет услышать пение земли.

— И как это называется? — обеспокоенно спросил Жюстен.

— Это называется археолог, — сказал Адамберг, вынимая телефон. — Или говнокопатель, если вам так больше нравится.

— И у вас такой есть в запасе?

— Есть. — Адамберг набрал номер. — Классный специалист по…

Комиссар запнулся, подыскивая слово.

— Ископаемым остаткам, — подсказал Данглар.

— Вот-вот. Именно он нам и нужен.

К телефону подошел старый циник Вандузлер,[8] полицейский в отставке. Адамберг объяснил ему в двух словах, в чем дело.

— Завал, тупик, аврал — правильно я понимаю? — усмехнулся Вандузлер. — Но герой победил дракона?

— Да нет, раз я позвонил. Не дразнитесь, у меня очень мало времени.

— Ладно. Кто из них вам нужен? Марк?

— Нет, первобытник.

— Он в погребе. По уши в каменном веке.

— Скажите ему: руки в ноги — и ко мне, на кладбище Монружа. Это срочно.

— Он бы вам ответил, что на глубине 12 000 лет до нашей эры ничего срочного быть не может. Матиаса ничто на свете не оторвет от кремневых орудий.

— Я оторву, черт побери! Если вы мне не поможете, Наркотдел получит от вас роскошный подарок.

— А, тогда другое дело. Я вам его пришлю.

XVI

— И что он сможет сделать? — спросил Жюстен, грея руки на чашке с кофе в каморке сторожа.

— То, о чем говорил Новичок. Заставит землю расколоться и выдать нам свой секрет. В ваших шестистопных завихрениях что-то есть, Вейренк.

Сторож с любопытством взглянул на лейтенанта.

— Он стихи сочиняет, — объяснил Адамберг.

— Когда такое вокруг творится?

— Именно когда такое вокруг творится.

— Бывает, — уступил сторож. — Но поэзия все только усложняет, ведь так? С другой стороны, если усложнить, может быть, станет яснее. А прояснив, мы все упростим. В итоге.

— Правильно, — удивился Вейренк.

Ретанкур уже присоединилась к ним, и вид у нее был отдохнувший. Комиссар разбудил ее, дотронувшись пальцем до плеча, только и всего — словно кнопку нажал. В окно ей виден был светловолосый великан, переходящий улицу, — одет весьма приблизительно, волосы до плеч, штаны подвязаны веревочкой.

— Вот и наш переводчик, — сказал Адамберг. — Он часто улыбается, но не всегда понятно чему.

Через пять минут Матиас уже стоял на коленях возле могилы и изучал почву. Адамберг знаком приказал своей команде молчать. Земля говорит тихо, надо быть начеку.

— Вы тут ничего не трогали? — спросил Матиас. — Никто не перекладывал стебли роз?

— Нет, — сказал Данглар, — в том-то и дело. Родственники покойной рассыпали розы по всей могиле, сверху положили плиту. То есть земли никто не касался.

— Стебель стеблю рознь, — сказал Матиас.

Ползая на коленях вокруг могилы, он быстрым движением коснулся по очереди всех роз и пощупал грунт в разных местах, словно ткач, проверяющий качество шелка. Потом, улыбнувшись, он поднял глаза на Адамберга.

— Видел? — спросил он.

Адамберг помотал головой.

— Некоторые стебли, стоит их задеть, отделяются от земли, а остальные в ней утоплены. Вот эти лежат на своем месте, — указал он на розы в нижней части могилы. — А верхние были сдвинуты. Видишь?

— Слушаю, — нахмурился Адамберг.

— Это значит, что тут копали, — продолжал Матиас, осторожно снимая стебли в изголовье могилы, — но только в одном месте. Потом увядшие цветы положили на холмик, чтобы замести следы. Но это все равно заметно. Ты вот сдвинешь стебель розы, а тысячу лет спустя об этом все равно узнают, понял?

Адамберг ошарашенно кивнул. Получается, тронь он сегодня тайком и под покровом темноты лепесток какого-нибудь цветка, через тысячу лет такой вот Матиас вычислит его. Мысль о том, что все его жесты оставляют несмываемый отпечаток в Истории, встревожила комиссара. Но он быстро успокоился, взглянув на Матиаса, который, вынув из заднего кармана мастерок, ласково протирал его пальцами. Такие парни на дороге не валяются.

— Трудно придется. — Матиас скривился. — Яму сразу засыпали той же землей, и границы не видно. Рыть-то они рыли, только где?

— Ты не сможешь ее найти? — вдруг забеспокоился Адамберг.

— Глазами — нет.

— А как?

— Пальцами. Когда нельзя увидеть, можно почувствовать. Просто времени уйдет больше.

— Что почувствовать? — спросил Жюстен.

— Границы ямы, стык между краем и насыпью. Земляной шов на месте склейки. Он есть, просто надо его обнаружить.

Матиас провел рукой по гладкой поверхности земли. Потом словно зацепил ногтями невидимую трещинку и медленно стал продвигаться по ней. Сосредоточив все чувства в кончиках пальцев, он почти не смотрел вниз, словно слепец, опасающийся, что несовершенство зрения может помешать его поискам. Так, постепенно, он нарисовал неровную окружность в полтора метра диаметром и обвел ее мастерком.

— Вот оно, Адамберг. Я сам возьму лопату, чтобы пройти точно по стенкам раскопа, а твои ребята будут выносить землю, так мы быстрее управимся.

На глубине восьмидесяти сантиметров Матиас распрямился, снял рубашку и провел рукой по стенкам ямы.