Вечность сумерек, вечность скитаний

Она никак не могла привыкнуть к своему отражению, одетому в халат из синего шёлка, расшитый неведомыми серебряными цветами. Едва они достигли Ан-Торнна после прогулки по вражеским тылам, Айлон, прихватив с собой несколько увесистых золотых слитков, отправился вместе с «моной Лаирой» в Сарапан за обновками для своей госпожи, заявив, что не желает служить мажордомом у какой-то замарашки. Вернувшись через дюжину дней, он привёз три сундука роскошных платьев, в которых не стыдно было бы появиться на балу или обеде во дворце императора, чудесных халатов, доставленных морем из далёкой страны Цай, костюмов для охоты, путешествий, обедов, приёма послов. Там были даже чешуйчатые доспехи из лёгкого белого металла, на которые с лёгкой завистью смотрел даже Франго, пожелав Уте, чтобы ей никогда не пришлось их надевать.

Но пока было не до балов, не до торжественных обедов, не до охоты, да и послы почему-то ниоткуда не прибывали, чтобы засвидетельствовать своё почтение новой владелице Ан-Торнна. Из всех обновок Ута сочла самыми удобными шёлковые халаты и ходила по своим невеликим владениям исключительно в них.

– Ну, хватит прихорашиваться – люди ждут, – не стерпел карлик. – А то – сама себе не нравлюсь, сама себе не нравлюсь…

Он уже хотел распахнуть дверь, чтобы доложить о том, что лордесса Литта и Ан-Торнна, Ута ди Литт собственной персоной, изволила явиться к трапезе и скоро можно будет начинать кушать, как из трапезной раздался грохот, будто кто-то уронил большой глиняный кувшин. Потом содрогнулась стена, словно кто-то запустил в неё ещё один кувшин, на этот раз – бронзовый.

– Уточка, ты сама смотри, а я туда не очень-то хочу, – пробормотал карлик, пятясь от двери. – То ли Лара с Айлоном поссорились, то ли Франго с Луцем что-то не поделили.

За всё время, прошедшее с тех пор, как Ута оказалась в бродячем цирке, она не могла припомнить ни одной ссоры между Айлоном и «моной Лаирой», а командору с метателем ножей тем более делить было нечего. Крук явно делал самые невероятные предположения, чтобы не думать о том, что должно было первым прийти в голову: в замок кто-то просочился со стороны – то ли вражеский соглядатай, то ли какая-нибудь нечисть. Сразу вспомнилась безобразная тварь, которая прошлой ночью пыталась приблизиться к замку. Она могла быть и не одна…

– Нет уж! – встрепенулся карлик, заметив, что Ута собирается-таки войти. – Я сам сперва гляну, а то, чего доброго… – Он решительно толкнул дверь, и тут же над его головой просвистел сгусток светящейся зеленоватой слизи, который шлёпнулся о стену и начал с шипением испаряться, распространяя зловоние.

– Я ещё раз спрашиваю, – раздался женский голос, который звучал будто со дна глубокого колодца, – где Агор? Скажите мне правду, и я пока оставлю вас в покое. А если не скажете, я до конца жизни буду приходить в ваши сны. А те, кому снятся кошмары, долго не живут, по себе знаю.

Ута шагнула в открытую дверь и наткнулась на карлика, который замер, едва переступив порог. И здесь, в трапезной, было от чего опешить. Айлон, Франго, Лара, Луц, два сотника и маленький сухопарый жрец, которого, видимо, уговорили остаться на ужин, стояли, сгрудившись возле стола, а в тёмном углу, куда почти не проникал свет канделябров, проступил призрачный силуэт – женщина необыкновенной красоты, закутанная в полупрозрачные шелка, то сливалась с поверхностью щербатого камня, становясь похожей на барельеф, высеченный резцом великого мастера, то отделялась от стены, становясь клубящимся облаком, в котором едва просматривались её очертания.

– Я…

«Мона Лаира» не дала ей договорить, метнув в её сторону кувшин с горячим сладким отваром. Умело брошенный снаряд прошёл сквозь незваную гостью и разлетелся вдребезги, ударившись о стену.

– Я, – как ни в чём не бывало продолжила дама-призрак, – всё равно до вас доберусь. Но, если вы мне скажете, где Агор, это случится не сегодня и не завтра.

Метательный нож, брошенный Луцем, прошёл сквозь её лоб и застрял в стыке между двумя булыжниками.

– А кто такой Агор, почтенная? – видимо, уже не в первый раз спросил Айлон спокойно и деловито, как будто договаривался с лавочником о цене на какую-нибудь безделушку. – Скажи нам, как он выглядит, и мы его поищем. Я лично под всеми лавками посмотрю.

– Ты смеешь мне дерзить, ничтожный?! – лицо незнакомки исказилось, и на его месте вдруг проступила тёмно-синяя сморщенная маска с зелёными огоньками в глубоких провалах глазниц. – Эх, человек, человек… Ты даже не знаешь, во что ввязываешься, – добавила она даже с некоторым сочувствием, и лицу вернулись прежние бесстрастно-красивые черты, в которых затаилось лёгкое разочарование, что её визит не поверг тех, кто её видит, в панический страх.

– Может быть, откушаешь с нами, – предложил Айлон, не обращая внимания на угрозы. – На голодный желудок такие дела решать – последнее дело.