Вечные мы (СИ)

А с другой стороны, даже когда желание вспыхивает, то это не обязательно до конца. Просто пообниматься, поласкать, пораздеть, поваляться, первую сладость слизнуть — и вот уже разлетелись по своим делам. Девочки редко кончают, и все равно очень сильно встряхивает, сильнее помнятся эти импровизации в неудобных местах, чем целые ночи кувырканий в спальне. Неудовлетворённость удовлетворяет (дурацкое слово, но дайте две), когда встаешь из-за стола чуть голодным. «Не для галочки» это называется у А.Н., хотя ему-то как раз труднее, мужская физиология требует «подпись поставить в конце», но он говорит, что работает над этим. Одна из его теорий: мы развели в стороны секс и воспроизводство, теперь надо развести секс и оргазм. Не отказаться от оргазма, а сделать управляемым. Делать его когда нужно и когда именно его хочется, а не так чтоб обязательно трепыхаться, пока не получишь, и отдыхать после. Логично, но мне как-то тоже трудно пока, иногда сама себе помогаю и стыжусь этого немножко.

Есть еще огромное количество знаков, на все случаи жизни — жесты, мимика, значки, кодовые слова. Если кто-то не уловил из воздуха, из взгляда, из интонации, если надо дать понять быстро, но не обидев. Я, конечно, набросилась их зубрить, но оказалось, что действительно общепонятных и каждодневных не так много, остальные в лучшем случае работают в парах, а иногда и вообще никому, кроме автора, непонятны. Катя так и объяснила, довольно жмурясь, она же наш главный символический вулкан и энтузиаст. И даже общепонятные знаки имеют множество не всегда различимых вариантов, в зависимости от исполнителя, ситуации, настроения... то есть, вообще-то, непонятно, как это все может работать, но как-то работает. Главные знаки, конечно, «про это»: куча версий «я один» или «мы вдвоем», когда не хочется никого ни в каком виде, потом ограничительные: что можно смотреть, но не трогать, что можно «помогать» — гладить, ласкать, но с краю, не встревать, по крайней мере не сразу, и наконец самый главный знак «да» — всем всё можно, приходи, налетай и втискивайся и тяни на себя, и вообще делай что хочется.

Еще про естественность. Это здесь фетиш, назад к природе, деревенская идиллия на первый взгляд, местами даже дикарская. Но, пожив, начинаешь замечать, что просто многое умело спрятано. Иногда это спрятанное пугает, иногда раздражает, но многое реально удобно, быстро привыкаешь. Вибраторы, например — множество, разных, но почти все притворяются чем-то другим или спрятаны во что-то. Просто безумие какое-то, ждешь что любой стул завибрирует, как только сядешь. И не старые с моторчиками, конечно, а мускульные все, очень как живые ощущаются. Неживое как живое! Это у Кати был период, она налепила кучу такой мебели и вещей, и с разными хитрыми триггерами, теперь уж многое даже забыли как включать. То есть опять все плывут по течению: как будто весь мир вокруг возбужденно вибрирует, а мы такие ходим с закрытыми глазами и прижимаемся чем придется куда попало <...>

4. OUSIDE THE ASYLUM (А.Н.)

Здравствуй!

Пожалуйста, не плачь!

А сам слышу твой голос, твоё милое «р», и чуть заднее «ш» после гласных, и почти реву. Слезлив и не стыжусь. Давай плакать вместе от счастья. Всё устроится скоро, уже устраивается. Скоро мы будем вместе <...>

Мы все тебя любим и ждём. _Все_ подчеркнуто три раза, заглавный курсив!

Катя часто про тебя рассказывает. Маша просит передать, что ты очень красивая. (И что, может быть, ты сможешь немножко научить её программировать.) Она тебе напишет.

И уже все для тебя готово, вот посмотри. Второй этаж слева от зала, с башенкой — это будешь ты. Внутри хорошо, но это ты пусть увидишь уже здесь, и сама, конечно, сделаешь ещё лучше.

Можно ещё попросить? Пожалуйста, напиши мне на наш _общий_ адрес, то есть как бы разреши читать и отзываться _всем_. Но не всем пиши, а всё равно мне, вообще кому-то одному, но не стесняясь всех. Приватность никто не отнимает, но мы _умеем_ и вместе. Привыкай понемногу.

Ты чудесная.

Теперь про наше «затворничество».

Отрицание настоящего — это легко, и не главное. Достаточно задёрнуть шторы и читать только хорошее. Всякую чушь — просто «не знать», с невинной улыбкой типа «а кто это». Но у нас другое: у нас проблема не столько с чужим («общим») настоящим, сколько с их _будущим_. Это серьёзнее. От будущего не спрячешься. Не хочешь попасть в чужое будущее — надо делать свое. И уже не обойтись одной невинностью: надо налегать на руль, надо осмотическое давление создавать изнутри. Попустить и страсти, и злости. Не чтобы бороться с чужим будущим, а чтобы делать прочнее своё. Это единственный способ. Правильное будущее побеждает _само_. Просто — приходит.

Настоящее настоящее — это будущее. В настоящем ничего нельзя поменять, в будущем всё. Притом же это весь мир, реальный, и _все люди_ в нём есть, и я и ты — и это всё, всё твое. Как захочешь, так и сделается.