Вечный день

Стук барабанов вкруг эшафота.
Эшафот крыт черным, как гроб.
На нем машина. Доски разомкнуты,
Чтобы вдвинуть шею. Вверху — острие.

Все крыши в зеваках. Красные флаги.
Выкрикивают цены за места у окон.
Зима, но люди в поту.
Ждут и ворчат, стискиваясь теснее.

Издали шум. Все ближе. Толпа ревет.
С повозки сходит Капет, забросанный
Грязью, с растрепанной головой.

Его подтаскивают. Его вытягивают.
Голова в отверстии. Просвистела сталь.
И шея из доски отплевывается кровью.

Маренго {19} [34]

Черно-белые Альпы, [35]холодная земля,
Воет южный ветер. Под облаками
Серое поле. Исполинский страх
Сдавливает день. Дыхание природы

Стиснуто в кулаке. Под мертвою тишиной
Внизу — Ломбардия. Ни травки, ни деревца.
Тростник в пустоте не дрожит под ветром.
Ни единая птица не мелькнет над землей.

Далеко внизу выгибаются мосты,
Ползут обозы. Слышно, как глухо
Всплеснула вода. И снова безмолвен

Грозящий день. Вот белый всклуб —
Первая граната. И вот встает
Буря нового прериаля. [36]

Робеспьер {20}

Он словно блеет. Глаза его таращатся
В тележную солому. Пена у рта.
Он глотками всасывает ее сквозь щеку. [37]
Босая нога свесилась через край.

На каждом ухабе — встряска,
Цепь на руках звенит, как бубенец.
Слышно, как хохотом заливаются дети,
Которых матери поднимают над толпой.

Ему щекочут пятку — он не чувствует.
Телега встала. Он смотрит и видит
На площади перед улицей — черный эшафот.

На пепельном лбу проступают капли.
Страшной гримасой перекосился рот.
Сейчас он крикнет. Но не слышно ни звука.

Стикс I {21}

Серое небо, не троганное ветром.
Ядовитой мглою вспухает дол.
Бледный свет, как из мертвой глазницы,
Освещает царствие мертвецов.

Грозный рев Флегетона, [38]
Как тысяча Ниагар.
Расщелины исходят криками,
За которыми — огненный самум.

Раскаленные добела,
Они в потоке — как камни в пламени,
И тела их трескаются от жара,
Словно глыбы первозданного льда.

Верхом друг на друге, голые, дикие,
Вздувшись похотью, вспенясь яростью,
Они сливаются в адский хор
От подножья до гребня крутой плотины.

Жирного старика оседлала голая
Женщина, волосы в черном вихре,
Распахнуты груди и распахнут пах
Вызовом своре похотливых грешников.

Хор взвывает сладострастной болью.
Эхо катится за багровый порог.
Исполинский негр
Принимает черной грудью белое тело.

Несчетные взоры следят любовную
Борьбу, хмелея от жажды. Рев
Провожает сплетшихся в струе огня,
Подобно богам на их порфирных ложах.

II